Стивен Эриксон - Падение Света (ЛП)

— Милорд, вы ранены…

— Это? Инфайен Менанд. Напала сзади, пока я сражался с двумя другими. Но я заметил движение.

— Ее участь?

Сильхас пожал плечами. — Она была из Менандов. — Он замолк на миг и спросил: — Капитан, Легион Хастов… они отступили по приказу Торас Редоне?

— Не знаю, милорд. Но почти тысяча лежит мертвыми, не сдав ни единого шага. — Он помялся. — Если командующая Редоне отдала приказ, то сделала верно.

Грязное лицо Сильхаса исказилось в холодной ухмылке. — Ах, капитан, страдания целого мира уменьшатся от твоего мнения.

— Не думаю, сир. Да, сегодня, — голос его посуровел, — именно мы стали причиной страданий мира. Единственное средство избавления — смерть.

— И сдача в плен. — Сильхас Руин больше не сочился презрением. Глаза сузились. — Ага, вперед выходит Хунн Раал. Измотан, но даже с такого расстояния вижу гнусную улыбку.

— Да, — сказал Келларас, не потрудившись проследить наблюдаемую Сильхасом сцену. — Похоже, браку быть.

Сильхас кивнул и плюнул в алую грязь. — Звони в колокола, Премудрый Харкенас. Верни беженцев, пусть стоят по сторонам. Раскатай багровые бинты, дабы сделать подобающие ленты и знамена. Навали оружие грудой, сделав островок для короля с королевой. Под ногами нечто выщербленное и ржавое — не железо ли привело нас к первой славе? В самом рождении Тисте, если верить легендам. — Он повел рукой, скорее красной, нежели белой. — В соответствии с моментом.

— Милорд, я видел дракона. Наверху, в прорехах туч.

— А я нет.

Келларас нахмурился и понял, что больше сказать нечего.

— Капитан.

— Милорд?

— Брат все еще стоит один. Разве ты не из его клинков? Собирай отряд выживших и туда.

«А ты, его брат?» — Слушаюсь, сир. — Келларас обернулся, подзывая домовых клинков. Пока они собирались, он заметил, что Сильхас Руин бредет на запад, словно решил пешком вернуться в город. Потом поглядел на юго-восток, увидев, как последние легионеры Хастов переваливают через край долины. Звуки железа, далекие, но ясные, звенели ледяными слезами ветра.

* * *

Они дошагали до тракта, долина осталась позади. Празек стащил заляпанные кровью перчатки, бросил наземь. — Ну, — сказал он невнятно (губа была рассечена и уже зашита), — жалкий вышел день.

Датенар горбился, стараясь раздышаться после удара палицей, снесшего его с лошади. — Жалкий, вот как? Нет, друг, забудем печаль. Прогоним побитую роту сожалений. Не вижу блага в их горьком внимании.

— Стоят вдоль дороги, как беженцы. — Празек сплюнул.

— Ища убежища разумных оправданий, как все отчаявшиеся. Но крыши эти малы, под каждой скопилась толпа. Так семья глупцов размножается в трущобах, много тел, мало домов. Построить ли новые? Увеличить ли дырявую крышу? Ба, пусть живут на улицах.

— И что тут скажешь?

Датенар пожал плечами. — Ну, я сказал бы: сношать вас не пересношать! Но ты прав, дружище. Сожаления родят сожаления, выводок суетится и прыгает неутомимо. Да мы хуже животных. Похваляемся природной силой, но лишены достоинства.

Празек задумался над словами друга. Огляделся. Мимо шли и шли оборванные фигуры. — Видишь поток? — Пробормотал он. — И вот я среди них, загнанный, толкаемый, измученный. — Он резко сел на холодную, сырую землю.

Почти сразу Датенар присоединился к нему.

— Я часто думал, — говорил Празек, — о рассудках иных наших приятелей, охотников, находивших в погоне азарт. Глаза у них сияли, как у детей. Видывал я, как летят верные стрелы. Благородный зверь на поляне испуганно поднимает голову и падает от железного укуса. Твоя исповедь, друг, помогла понять, что же убито. Достоинство в природе зверя. Это их внутренняя суть, охотники завидуют и впадают в ярость. Убивать от зависти… ох, Датенар, мы словно становимся детьми.

Датенар вздохнул: — Видишь, как является дитя, раскрасневшееся и сияющее, позирующее на фоне туши. Воюя против природы, мы воюем против достоинства. Горькое господство помогает возрасти лжи. А истина в том, что мы опускаемся, что мы больны.

Празек утер лицо, морщась от боли в губе. — Одолжи хоть немного надежды. Прошу.

Датенар протянул руку и положил другу на плечо. — Ну, — сказал он, — есть еще это.

* * *

Варез остался с Реблом, изо всех оставшихся сил поддерживая его, пока приятели карабкались по склону. Наконец Ребл резко дернул его за локоть. — Во имя матери, Варез, опусти.

Они одновременно плюхнулась наземь. Ребл лег на спину, затуманенными болью глазами смотря в небо. — Сделать тридцать семь.