Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

«Завтра» наступило только к концу третьего месяца. Но князь всё же получил свои патроны.

Только вот выстреливал каждый второй, остальные пугали грозным щелчком и вылетали из отверстия для стреляных гильз… как так вообще получалось? Непонятно. Он помнил боевые характеристики своего оружия, знал, как его почистить и сделать простенький ремонт, но подробной схемы работы этого оружия, в его памяти не нашлось. Он знал, что пороховые газы для работы затвора, его автомату не нужны, но каким образом работает эта система, он не представлял.

Мало того, что стреляли через раз, так новые патроны производства местного кузнеца, после выстрела вели себя непредсказуемо — сто метров и пуля летит куда угодно, но только не в цель.

— Зато вблизи — в куски! Оно ещё и лучше будет. — Это сказал ему Миха, активно кивая головой, когда Совник пожаловался на качество патронов.

Тут Миха не соврал — в упор, эти его пули, не пробивали, а буквально рвали цель в клочья. Что-то подсказывало ему, что против такой пули, металлическая пластина в кожаном доспехе, вполне пригодная защита. Н-да уж. Была серьёзная автоматическая винтовка с высокой поражающей способностью, а стал пугач, для стрельбы по пустым банкам.

К сожалению, патроны лучшего качества, добыть негде. А если где и найдутся такие — обойма стоить будет как двадцать добротных кожаных доспехов. Как ему объяснили, нынче, патроны, сделанные до войны, редко используют по прямому назначению. Чаще они служат универсальной денежной единицей, которую принимает любое селение. Их невозможно подделать, их крайне мало и нынче никто не умеет делать ничего подобного, практически идеальная валюта.

Где-то с месяц назад, Совник выпивал в доме Михи — в тот день кузнец праздновал большую удачу, везение, какое редко случается в этом мире. Не меньше часа они пили за его столом, говоря обо всём, кроме причин сего застолья. Выпивала с ними и Варя, красная от слёз счастья и довольная не меньше мужа, оба буквально сияли. Весь час, супруги упорно тянули резину, не открывая, что за праздник у них образовался. Только когда все трое сильно захмелели, супруги не выдержали.

Миха, довольно крякнув, отошёл к стене, чем-то там пошуршал и сказал:

— Вот! Вот что!!!

И громко хохотнув, довольный до ужаса, поставил на стол металлический короб.

Совник непонимающе смотрел на короб, на довольных супругов, снова на короб.

— И что? — Удивлённо спросил он, устав любоваться их сияющими лицами и ржавой коробкой.

Переглянулись супруги, затылки пальцами поскребли, присели за стол. Переглянулись опять, выпили, ему налили и слегка сконфуженные, объяснили ситуацию с настоящими патронами и что они значат, для современных людей. На радостях как-то позабыли они, что князь память потерял.

Совник слушал их и теперь с куда большим удивлением смотрел на коробку, внутри которой лежала целая патронная лента для пулемёта «Печенег». Миха её в одном из танков нашёл, когда отправился за металлом, на переплавку. Искал металл, а нашёл целое сокровище…

— Князь! — Рявкнули ему прямо в ухо и воспоминание развеялось.

— Извиняюсь, задумался просто… — Пробормотал Совник.

— В лесу задумаешься князь — башку потеряешь! — Рявкнула девушка. И не дожидаясь ответной реакции, двинулась дальше. Её сыновья обменялись весёлыми взглядами, да смешками, надо заметить, издевательскими. Ол не отреагировал никак, просто снова шагать начал.

Густо покрасневший князь, поплёлся за семьёй лесников… а ведь, правда — лесники они. Хотя в деревне их лесовиками называют, но, в сущности, это то же самое и есть.

Сделав десяток шагов по тропинке, князь вдруг понял, почему лесовики Речки улыбались, когда он собирался в путь. Дело не только в его одежде. Князь выдвинулся с ними, точно так же, как делал это, сопровождая селян в полях — охранять шёл, значится… только вот тут не поле открытое. Впереди Великий лес, территория, на которой решающую роль, играет опыт. А его-то у князя, как раз и нет. Понятно веселье близнецов — они поменялись ролями. Если в поле, их охранял князь или его дружина, то здесь, всё по-другому. Здесь, без их помощи и советов, он превращается в жертву, а это значит, что роль охранников, роль князя и дружины, теперь играют они, лесовики Речки.

Н-да… неприятно, почему-то, такое сознавать, неприятно ему ощущать себя человеком, коему в принципе требуется охрана и чей-то дельный совет…

Он поднялись на откос вслед за лесовиками и против воли, таки охнул. Кровь отлила от лица, он замер с открытым ртом — с полей, из села, казалось, что лес нависает над самим откосом, что первые деревья растут на самом его краю. Но вот он тут и видит своими глазами — от края пропасти, до молодых деревьев опушки, метров сто, как минимум. Молодые, как бы маленькие… каждое юное дерево леса, медленно, но неуклонно подступавшего к краю обрыва, высотой в три обычных домика Речки! С верхних веток такого деревца если грохнешься — костей не соберёшь.