Дарина Стрельченко - Лавочка мадам Фуфур [litres]

– Про… платье?.

– Ты же не просто так стоишь здесь и щёлкаешь по бутонам, – рассудительно произнесла она. – Раздумываешь о том, не примерить ли свои иллюзорные картинки и на Иляну. Тебя, конечно, чуточку смущает, как она это воспримет. Но останавливает вовсе не это, а то, что ты не знаешь, какое платье ей понравится. Угадала?

– Так ты же думаешь моими мыслями, – поддразнил я. – Конечно угадала. Если бы ещё помогла…

– Слушай и запоминаний, о Антониано, – пробасила она, имитируя Вениамина. – Платье романтичной книголюбки. Верх, расшитый корешками её любимых книг. Только не притворяйся, что не знаешь, что она читает. – В голосе скользнула ироничная улыбка. – Юбка широкая, складками, похожими на осенние листья или развёрнутые свитки…

– Что-то плохо себе представляю.

– Подключи воображение! Понизу – широкое кружево, стилизованное под газетные страницы. Рукава широкие, лёгкие, светлый тюль, узор – нотный стан. Если хочешь совсем покорить девушку – при условии, что ей будет так скучно, что она примется рассматривать рукава, – пусть ноты складываются в какую-нибудь мелодию. Что-то не слишком сложное, но достаточно романтичное.

– Например? – Я быстро перебрал свой небогатый музыкальный багаж, но не нашёл ничего стоящего и доверил выбор Катарине-в-моей-голове.

– «Алая малина», «Земля имён», «Яна». Достаточно, я думаю. – Видя, как я застыл, она уточнила: – Что-то смущает?

– Нет. Да. Сама знаешь! Сомнения!

– Ну тогда пошёл, пошёл, пошёл! Чем дольше будешь думать, тем больше будешь сомневаться – сам знаешь!

– Но вдруг ей не понравится? Вдруг она даст пощёчину, обругает, вышвырнет из поезда? – жалобно спросил я.

– Я тебе напомню, – ядовито заметила Катарина, – что ты вообще-то при любом исходе планировал вернуться назад ровно к началу вечера.

– Да.

– А чего ты тогда боишься? Считай, что это твоя фантазия, которую ты волен стереть. И можешь вертеть ею как хочешь – за исключением маленького элемента.

– Ох уж маленького, – вздохнул я, направляясь к дверям.

– Пошёл, пошёл, пошёл! – подгоняла меня Катя.

Я положил ладонь на дверную ручку, глубоко вздохнул и распахнул дверь. Последние всполохи солнца дробили темноту, и небо было похоже на стекло, усыпанное сетью трещин. Веяло прелой травой, скорым теплом и обещанием весны. Уютно склубочившись, спали драконы. Иляна сидела на каком-то ящике, но обернулась на звук и встала навстречу. У меня было несколько секунд, чтобы примерить на неё придуманное платье, собраться с духом и шепнуть, не шевеля губами:

– Катя…

– Да всё я понимаю, – проворчала она. – Ухожу. Пока.

Вся она в этом «пока» – кожаная курточка, громадный шарф, детская непосредственная искренность в широко раскрытых глазах, расчётливых и коварных. Счастье, что я отказался от предложения Фуфур самостоятельно скорректировать её матрицу. Не знаю, что бы из этого вышло, но точно ничего хорошего.

…Иляна была в нескольких шагах и с улыбкой протягивала мне навстречу руку.

Я тряхнул головой и выбросил оттуда Катарину – подозреваю, уже навсегда. И улыбнулся Иляне.

– У меня для тебя… есть кое-что. Я надеюсь, тебе понравится. И заранее предупрежу: я собираюсь вернуть время. Ну… когда вечер закончится.

Не думаю, что я сильно её заинтриговал. Я думаю, она догадалась, чего я хочу. И всё-таки не оттолкнула меня, а зашла в вагон.

Я нырнул следом. Сердце колотилось где-то в горле.

– Откуда ты знаешь про пионы? – воскликнула она. Я даже растерялся. Наряжаешь даму в шикарное платье, превращаешь вагон в подобие дворца, а она замечает только какие-то цветочки. – Как пахнут… Где ты их взял?

И тут я узнал об эффекте заторможенности – все картинки, которые я налепил на реальность, становились видны посторонним с небольшой задержкой и в хронологическом порядке создания. Да, сначала я как раз вообразил пионы… Потом пошла сервировка стола, занавески, свечи и прочий интерьер. Платье появилось гораздо позже – значит, и заметит его она чуть погодя. А первыми ей бросились в глаза пионы – самое раннее из созданного.

Я подошёл ближе, пробормотав что-то насчёт того, что это мои любимые цветы, и принялся наблюдать за её реакцией. В конце концов, если я правильно понял, сейчас вокруг неё возникают, словно по волшебству, разные красивые вещи…

– И мои! Я тоже очень люблю пионы – их запах, и эти бутоны, как обещание цветка, и белую беззащитность, и…

Она прервалась, шокированная тем, что начало твориться вокруг. Представляю. Вернее, конечно же нет. Но, судя по бурной ряби у висков и расширившимся зрачкам, она была потрясена.