Майкл Мэннинг - Вознесение гор

— Даниэл? Ты в порядке? — спросила Кэйт, склоняясь над ним. У него всё плыло перед глазами, но он слышал слёзы в её голосе, хоть его взгляд и отказывался фокусироваться на ней как следует.

— Ага, — неуклюже ответил он. Стыд жёг его сильнее, чем даже боль от ранений. Он пытался её защитить, но в итоге был лишь избит у неё на глазах.

Она нагнулась, и попыталась помочь ему встать, но он оттолкнул её.

— Нам надо привести тебя в порядок, — сказала Кэйт. — Давай, я помогу тебе дойти до нашего дома.

— Я просто к себе пойду.

— До твоего дума отсюда больше мили, — ответила она с неодобрением в голосе.

Встав самостоятельно, он ощутил, как его качает. Его чувство равновесия было нарушено, и он ощущал себя так, будто стоял на покачивающейся палубе корабля. Тошнота накатывала на него волнами, и он силился удержаться от рвоты. «Последнее, чего я хочу — это чтобы она увидела, как я блюю. И так уже плохо всё», — молча подумал он.

Её рука обняла его за пояс, когда Кэйт помогла ему удержать равновесие. Переведя взгляд, он увидел густые рыжие волосы, когда она поднырнула головой и плечом ему под руку. Нельзя было отрицать её силу, когда она начала тащить его вместе с собой, используя своё тело, чтобы заставлять его двигаться вверх по тропе, к её дому. От неё слегка пахло травой и землёй, но это был хороший, честный запах.

— Прости, — пробормотал он, когда она помогла ему сесть на пороге своего дома. По мере созревания его синяков, всё начинало болеть сильнее.

— Не извиняйся передо мной. Это я виновата, что с тобой случилось такое. Ты храбро поступил, — серьёзно ответила она, одаривая его спокойным взглядом своих мягких зелёных глаз. — Посиди, пока я сбегаю за Мамой.

Она оставила его, но вернулась мгновением позже, следом за своей матерью, Брэ́ндой Сэйер. Та выглядела похожей на свою дочь — ей было едва больше тридцати, и у неё всё ещё была здоровая фигура гораздо более молодой женщины. Незнакомец мог бы подумать, что она Кэйт лишь старшая сестра.

— Ох! Боги! Что случилось с Данни? — воскликнула она, склоняясь, чтобы его осмотреть. Подняв одной рукой ему подбородок, она повернула его голову, чтобы осмотреть его всё ещё кровоточившее ухо.

Даниэлу было слишком стыдно, чтобы отвечать, но Кэйт без колебаний выложила всё матери, описав враждебность остальных парней, и доблестную попытку её друга заступиться за неё. В её описании случившееся звучало гораздо лучше.

— Когда твой папа услышит об этом, будет скандал, — сказала Брэнда. — Он спустится в Колн, и потолкует с их отцами.

— Пожалуйста, — взмолился Даниэл, — я не хочу ничего раздувать. Не говорите моему папе, — просил он её. Ему и так уже было достаточно стыдно, не хватало ещё и объявлять всему городу, что ему крепко наваляли.

— И как ты собираешься это скрывать? — спросила мать Кэйт. — Ты только посмотри на себя! У тебя кровь идёт из уха, один глаз заплыл, и, если я не ошибаюсь, по всему остальному телу у тебя синяки. Давай-ка снимем с тебя эту рубашку.

— Нет! — заупирался Даниэл, но ничего не мог поделать. Брэнда расстегнула пуговицы на его рубашке, в то время как её дочь пошла обратно к реке, чтобы принести вёдра и чистую воду. Когда она вернулась, они вдвоём очистили его порезы и ссадины, мягко промыв их, чтобы убрать грязь, которая их будто покрывала. Когда всё это закончилось, он дрожал на холодном воздухе, а вода пропитала ему ещё и штаны.

Они отвели его внутрь дома, и дали толстое одеяло, чтобы накрыться, пока сушится его одежда. Даниэл чувствовал одновременно благодарность и стыд, но ни одна из этих эмоций не помешала ему воспользоваться этой возможностью, чтобы украдкой разглядывать Кэйт.

Она мало видел её за последнюю пару лет, с тех пор, как начал приглядывать за овцами, и она за это время успела значительно вырасти. Её тело заметно изменилось, заполучив выпуклости, которых раньше у неё не было. Бёдра у Кэйт стали круче, и появился намёк на что-то под её рубашкой. Брошенный на её мать взгляд дал ему хорошее представление о том, что именно там могло быть, и Даниэл обнаружил, что краснеет. Мать Кэйт была наделена пышной фигурой.

«Дурак! Теперь она никогда не подумает о тебе в таком ключе!». Он был уверен, что вид того, как его крепко отпинали другие мальчишки, навеки испортит ему перспективы с Кэйт.

Пару часов спустя его одежда просохла достаточно, и Брэнда решила, что он кажется достаточно пришедшим в себя, чтобы дойти до дому. Блю ждал его за дверью их дома, в ожидании махая хвостом.