Майкл Мэннинг - Вознесение гор

— Ты имеешь ввиду это? — спросил он, указывая на татуировки вдоль своих рук.

— В том числе и это, и если бы только этим всё и ограничивалось, всё равно поднялись бы волнения, но молния заинтересует их ещё больше, — ответила она.

— А…

— Твой эйсар не двигался. Когда появилась молния, он оставался полностью неподвижным. Было так, будто само небо ожило, и решило напасть на Крайтэка. Оно уничтожило барьер, и почти сломило защитное плетение твоего противника. Как ты это сделал? — спросила она.

Он пожал плечами:

— Я даже не уверен, что это был я. Ощущение было странное, почти как сон, или, может быть, как смерть. Я просто не мог проиграть. Больше всего я не мог избавиться от этой мысли, а когда попал в электрическую ловушку, та сделала меня почти полностью беспомощным. И пока я лежал там, я только и мог думать о том, как сильно я хотел убить своего врага, а потом было такое чувство, будто я покинул своё тело.

Тирион нахмурился:

— Нет, не так. Ощущение было таким, будто я расширился… как бы. Было небо, облака и ветер, и они были частью меня.

— Ты сможешь сделать это слова? — спросила она, уставившись ему прямо в глаза.

Даже пока она ещё спрашивала, он уже чувствовал небо над их головами, огромный, испещрённый облаками свод тёкшего под солнцем воздуха. Под его стопами земля пульсировала в своём устойчивом ритме, и даже стены здания из живого дерева, в котором они находились, пели ему.

«Что-то я могу», — подумал он, — «но я не уверен, что именно, и как».

— Я на самом деле не знаю, — сказал он ей, — но сомневаюсь в этом. — Что-то сказало ему, что ложь будет лучше правды. — Тиллмэйриас тоже хотел об этом знать.

Лираллианта улыбнулась:

— Конечно же. Чем бы это ни было, Ши'Хар такого никогда прежде не видели — это выходит за рамки нашего опыта, а мы эйсаром управляем уже бессчётные века.

— Никто не ожидал такое от простого баратт, да?

Она подняла руку, положив ладонь на его щёку, и удерживая его лицо напротив своего. Жест был нежным, и одновременно подчёркивал её серьёзность:

— Слушай меня, Тирион. Они захотят эту силу, и они её получат. Если можешь объяснить её им — объясняй, иначе они никогда не оставят тебя в покое. Если не можешь объяснить — ни в чём не сознавайся, иначе они направят все усилия на то, чтобы понять её тайну, вплоть до твоего препарирования.

Он склонил голову, глядя на неё сверху вниз:

— Но я уже признался тебе, что я что-то сделал, хотя я и не понимаю точно, как именно я это делал. Разве это не значит, что они уже знают?

Она изучала его взглядом, когда ответила:

— Нет, не значит. Я ни с кем пока об этом не говорила.

— Но будешь, — настаивал Тирион. — Ты же — дитя рощи, верно?

— Я почти отказалась от своей жизни, чтобы сохранить твою, — ответила она. — Неужели я обращу это вспять, рассказав им?

— Ты поставишь моё благосостояние выше интересов своего народа?

— Я сделаю так, как мне хочется, — сказала она, — а хочется мне тебя — но есть кое-что, что мы должны сделать до того, как уйдём.

Тирион всё ещё обдумывал её слова:

— Что именно?

— Твой ошейник, — сказала она, указывая на его шею. — Без него тебя убьют.

— Неужели Ши'Хар так сильно заботит один свободный человек?

— Мы выжили так долго отнюдь не потому, что были глупцами, — парировала она. — И случившееся на арене дало им причину тебя бояться.

Он сжал челюсти:

— Я не хочу снова быть рабом.

— Разве я обращалась с тобой как с рабом?

— Когда кто-то имеет власть убить тебя по малейшей своей прихоти, такое нельзя просто забыть, — сказал он ей.

— Но у тебя есть та же власть, разве нет? — с вызовом спросила она. — Как ты продемонстрировал несколько недель назад, каждый раз, когда я оказывалась от тебя на расстоянии вытянутой руки и без щита, я невольно давала тебе возможность забрать мою жизнь. — Она подошла ближе, провода пальцем по татуировкам на его руке: — А теперь меня не спасёт даже защитное плетение, так ведь? — Её лицо было менее чем в дюйме от его собственного.

Её близость оказывала на него свой эффект.

— А есть способ позже снять ошейник?

— Его можно снять так же, как и надеть, и лишь с согласия обеих сторон, — ответила она, намеренно потеревшись о него.

— А ты дашь такое согласие, если я тебя попрошу? — спросил он, её дразнящие действия его отвлекали.

— Когда ты решишь, что больше не желаешь со мной жить, вне зависимости от обстоятельств, я сниму ошейник, — сказала она ему. — В противном случае ты можешь забрать мою жизнь.