Грин Элис - Алмарэн

Люди часто видели ее, на заре, одиноко летающую над городом. То ли большая птица, то ли дракон, то ли невесомая иллюзия в лучах света. Она принимала много форм, и лишь одно всегда осталось неизменным — она была одна. И тысячу лет назад, когда она только появилась в этих местах, и по сей день.

Она пролетала над полями, изгибами, облетала реку, осматривая свои владения.

И, как только солнце поднималось достаточно высоко, чтобы люди могли ее увидеть, чудовище улетало в рощу густого темного леса, и не показывалось вплоть до наступления темноты.

Ни разу она никого не тронула. Никто не знал, что она делает здесь, и почему не уходит.

Но рабочему народу некогда подолгу точить лясы о всяких монстрах — работать надо.

Вскоре, ее стали воспринимать как должное — а имя ей дали — Алмарэн, на древнем корнейском — одинокий монстр.

Готовы ли вы услышать ее историю?

Я не помню, как оказался в этом страшном лесу. Голова жутко болела, как будто мне в игре прилетело камнем. Ноги брели сами собой по промерзшей земле, словно я знал, куда иду. Становилось темнее и холоднее. Словно я был весь мокрый. Холод доходил до костей.

И тут воспоминания начали проскальзывать в голове.

Я… я не заблудился! Меня похитила, похитила она!

Только эта мысль искрой пронеслась в моих мыслях, как огромная тень нависла надо мной, и тут же вспорхнула в самые густые зеленые кроны, зашуршав листьями.

Будто сама боялась того, что сделала.

— Эй! — крикнул я смело в верхушки деревьев, — верни меня домой!

Тишина. Она замерла где-то там, наверху, и выжидала.

Наступал вечер, в этом странном лесу начинало порядком морозить. Не услышав ответа, я пошел дальше, чтобы не закоченеть.

Лето в одночасье обернулась зимой. Чем дальше я заходил, тем более плотным слоем иней покрывал все еще зеленые листья. Кристаллы льда приставали к моим ботинкам, в нутре которых прятались обмороженные пальцы.

Кажется, она хотела, чтобы я умер.

Замерз до смерти. Похитила меня, а теперь медленно убивает, даже не участвуя в этом.

Еще тогда, в десять лет, я понял, что был ее непростительной ошибкой, которое чудовище хотела тут же устранить, опомнившись.

И я, правда, должно быть, умер, как мне показалось, когда обессилившие ноги отказались идти дальше, я упал в холодный снег. Левая щека, на которой я лежал, начала гореть от холода. Я плакал от боли и бессилия.

Лес был великолепен, даже сейчас, в снегу, он все еще зеленый.

Непременно увядал тут лишь я.

Мыслями я смирился с тем, что мне осталось недолго, как вдруг стало очень тепло.

Лед подо мной растаял, и ладошкой я уже хватал не снег, а траву.

Запели птицы, солнце, которое уже давно должно было уйти за горизонт, отогревало меня.

Она подняла меня на руки, если это вообще были руки, и вновь вспорхнув, оторвала нас от земли. Жаль, что мое тело было так слабо, что я не смог запомнить из-за усталости ее образ в тот день. Мое разыгравшееся воображение увидело в этих жестких чертах человека. Самого прекрасного среди всех, кого я помнил.

— Алма — вырвался у меня вздох, — рэн.

Сон мой был тяжел и крепок. Разум, казалось, сошел сам с себя, и сны, мешаясь и путаясь, выдавали мне тысячи несвязанных друг с другом образов. Я видел свою семью, да, она была у меня. Но ничего конкретного. Всю жизнь будто залили очень плохой краской, со стороны она белая, а присмотреться ближе — видно то, что было нарисовано до этого. Но смотреть желания не было.

И я проснулся на холодном, каменном полу.

Пахло сыростью, а в глаза сразу бросился рыжий костер, разведенный подле меня из сухих веток. Наверное, ей не нужно было тепло, раз теплое место было только в углу, где она и оставила меня.

Что ж, раз так, нужно найти свою похитительницу.

Я не сразу понял, что в пещере неестественно ярко. На стенах сверкали пурпурные кристаллы, источая мягкий, но холодный свет. Дорога была только одна, по ней я и пошел.

Через метров тридцать, яркий свет, на этот раз солнца, ослепил.

Немного привыкнув, глаза увидели зеленую поляну, находящуюся, словно в каменной яме. Росла даже крохотная роща. Солнце попадало сюда сверху, а сама поляна было окружена каменными изогнутыми кверху круглыми стенами, напоминающими кратер вулкана, посреди которого я стоял. И все-таки, это ловушка.

По крайней мере, для меня.

Ее присутствие я почувствовал затылком. Будто она дышала мне в затылок.