Грин Элис: Алмарэн

Мы немного помолчали, после чего я снова выдал:

— Мне нужно уйти в лес.

На этот раз она удостоила меня взглядом. Не добрым, сразу говорю.

— Нет! Я не сбежать. Нужны и другие травы. Нам необходима пища помимо растительной, особенно тебе. С такими болячками ты еще неделю точно не сможешь летать.

Впервые за время нашего знакомства, она снова коснулась меня, точнее ткнула носом так, что я упал на спину.

— С таким хрупким телом, ты и шага там не сделаешь.

— Но тебя же нашел.

— Повезло. И вовремя добрался до меня. Но один ты не справишься. Я сама.

Как я и думал, она попыталась встать, но из-за потери крови, голова у нее закружилась, и она упала обратно, бросив слово, непонятное мне. Наверное, и к лучшему.

Алма тут же напомнила мне злую кошку.

— Твое тело тоже не особо сейчас крепкое. Если я не уйду, мы погибнем оба. Я без тебя — а ты без меня. Не проще ли объяснить мне, как вести себя в твоем лесу, чтобы не стать обедом?

— Не быть человеческим детенышем.

— Зря я научил тебя шутить. А теперь давай, как мне поймать зайца?

Так, спустя пять минут меня не съели, а значит, если верить Алме — мне повезло. Мы проделали огромное количество процедур, прежде чем я поднялся из нашей ямы. Во-первых, устранили запах. Мне пришлось раздеться и кататься по траве, внимание, голым. Зато услышал, как смеется чудовище. Что еще более постыдное, потом она меня всего вылизала своим шершавым языком. Может, это и был обряд своеобразного сближения разных видов, но мне не понравилось. Пришлось взять клятву с нее, что она больше никогда так не сделает. Но вместо этого, она облизала меня за бок, от чего я чуть не покатился со щекотки.

Потом сделал себе на скорую руку одежду, которую, она тоже облизала. Фу-у-у.

Вырвала из крыла несколько перьев и заставила сделать из них ожерелье.

— Если существо будет разумное — с этими знаками никогда не тронет тебя.

— А если не будет?

— Ну, наверное, ты умрешь быстрее меня.

Потом она дала мне лук, спрятанный в закоулках пещеры, и устроила мини-тренировку, которую я завалил. И вместо этого, показала, как ставить ловушки на зайцев.

— Откуда ты столько знаешь? О нашей охоте.

— Не важно, — мне показалось, этот вопрос был ей неприятен, странно блеснули глаза, — лучше смотри, куда этот узел вязать.

И только через два дня я выбрался, когда мы съели последние запасы дичи, и даже овощей. Алма тоже пристрастилась.

— А эта твоя картошка, она ничего, — призналось чавкающее чудовище.

Крадясь среди зарослей, стараясь не наступить на ядовитого паука, я задался еще одним вопросом. Откуда она знает человеческий язык? И столько о людях? А сама их терпеть не может. Уж стрельбе из лука в чудовищных школах точно не учат.

Вообще, она сказал мне быть очень внимательным, и не отвлекаться, пока я на охоте, но мысли о ней заполонили голову. Ужасно так думать, но я рад, что ее ранили. За эти три дня мы обговорили больше, чем за три с половиной месяца жизни бок о бок. И мне теперь было не так одиноко.

Черт, чуть на змею не наступил!

Я вышел на небольшую опушку с мелкой, явно пощипанной травкой и начал расставлять ловушки. Затем, чтобы не пугать добычу, ушел подальше. Мне хотелось найти место, где я вытащил из Алмы копья, и забрать их. Думаю, в дальнейшем они мне очень сгодятся.

Взяв листок из одной книги, я начал отмечать ориентиры, чтобы не заблудиться, а также делать зарубы на деревьях. У меня получилась своеобразная карта. К тому же, отмечал где растут какие травы — на всякий случай. И собрал мешок для лечения Алмы.

Копья я нашел быстро и без препятствий. Наверное, слюнявый ритуал моей подруги, и правда, сработал. Как и прежде, вокруг все умерло. Наверное, она умеет поддерживать свою жизнь за счет жизни растений. А может не только растений. Да неважно!

Отнеся их ближе к нашей пещере, я решил идти дальше, разведывая округу.

Вот так, до вечера, я составил карту, по которой можно ходить, и не бояться, что тебя сожрут. По крайней мере, как говорила Алма, а в обед лес спит.

И только солнце начало склоняться к горизонту, как я вернулся на опушку, и с радостью обнаружил трех зайцев, безнадежно запутавшихся в веревке. И да, они были еще живы. А нести трех здоровых живых зайцев было очень тяжело. Один даже хорошо ободрал мне руку.

— Черт! — тут же дошло до меня, — человеческая кровь.

И стоило только мне подумать об этом, как со всех кустов, всех зарослей будто бы зазвучал шепот. Над головой защебетали птицы.