Филип Пулман: Серпантин

Она забралась в кузов и устроилась среди мехов, пока Армстронг жал на стартер. Крепкий маленький трактор с трудом тащился по изрытой колеями дороге.

Пантелеймон, обвившийся вокруг Лириной шеи, заговорил ей на ухо, чтобы его было слышно сквозь рев мотора.

— Знаешь, — сказал он, — если бы ты не сказала, что мы как ведьмы, он бы и не узнал.

— Что? Но он знал!

— Только когда ты ему сказала.

Лира вспомнила о том, что рассказала.

— Хм, — сказала она. — Но он уже знал.

— Нет, не знал. Серафина никогда бы ему не рассказала.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что его деймон сказал мне.

Лира усмехнулась.

— Когда? — спросила она. — Ты все время был снаружи!

— И она тоже.

— Нет, она… — Лира замолчала. После того как она заметила маленькую зеленую змею на окне, то полностью переключила внимание на самого доктора Ланселиуса. Потом она поняла, что это значит, и у нее отвисла челюсть.

— Значит, они …

— Вроде нас. Он тоже это сделал.

— Но она сказала… я имею в виду, Серафина сказала тебе перед тем, как мы снова нашли друг друга… я думала, что это умеют только ведьмы! Ведьмы и мы. Я думала, мы были единственные.

Пан прекрасно знал, что это мы включало в себя и Уилла.

— Ну, — сказал он, — это не так. И я скажу тебе еще кое-что.

— Постой. Он не сказал мне, как он сделал это, но показал тебе.

— Да. И…

— Возможно, нам следовало поступить так же. Не говорить им.

— Да, просто дать им понять. Но другое дело…

— Боже, Пан, мы были так глупы! Хорошо, что ему можно доверять! Какое другое дело?

— Он любовник Серафины.

— Что? — Она обернулась, чтобы посмотреть на него.

Он вызывающе оглянулся.

— Совершенно верно, — сказал он. — Они любовники.

— Но он… то есть… она тебе сказала?

Лира имела в виду деймона-змею, а не Серафину Пеккала, но Пан понял.

— Нет, — сказал он. — Я только что это выяснил.

— Ну что ж, — сказала Лира, презрительно надув щеки. — Если ты все продумал.…

— Я прав.

— Ты размечтался.

— Я прав.

— Но… он консул всех ведьм, а не только клана Серафины.

— Ну и что?

— Во всяком случае, — слабо добавила Лира, сбитая с толку, — он… вроде как у себя дома .

— Да, и он очень умный и очень сильный.

— Но я все равно не понимаю, с чего ты это взял!

— Просто я кое-что заметил.

— Что?

— Помнишь корону Серафины? Из маленьких алых цветочков?

— А что с ними?

— Ну, он носил один на лацкане. И он был свежим. А сейчас неподходящее время года.

— На то могут быть самые разные причины…

— Нет, это знак, который у них есть. Ведьмы и их любовники.

Они миновали последние дома в городе: деревянные здания, в основном одноэтажные, с каменными трубами и гофрированными железными крышами, удерживаемыми тросами от ветра. Трактор и прицеп раскачивались из стороны в сторону по колеям и выбоинам.

Лира укуталась плотнее и натянула капюшон своего анорака еще ниже вокруг них обоих.

— Пан, — сказала она, — если я скажу тебе кое-что… Я хочу сказать, если бы я знала что-то, чего не знаешь ты…

— Я бы знал, — уверенно сказал он.

— А если нет.

— Я бы узнал. В любом случае, ты не сможешь держать это в себе.

— Посмотрим, — сказала она. — Однажды у меня будет секрет, о котором ты не узнаешь.

— Держу пари, я узнаю его за пять минут.

— Ладно, — сказала она, — Попробуй. О чем я говорила с доктором Ланселиусом?

— О раскопках, — тут же сказал он.

— И?

— Рыбьих костях.

— И?

— Ещё о чем-то. Я не знаю. Факт остается фактом: ты ничего не замечаешь, а я замечаю.

— Ну, рада слышать.

— Ну, а я рад, что ты рада это слышать.

— Ты больше рад.

Звук двигателя трактора изменился, когда они начали подниматься по склону в сторону леса. До наступления темноты оставалось еще несколько часов, но тучи были низкими и тяжелыми.

— Там все в порядке? — позвал Дункан Армстронг.

— Отлично, — отозвалась она.

— Скоро похолодает.

— Хорошо!

Пантелеймон поудобнее устроился у нее на шее.