Коллектив авторов - Темная вода

Рокотов выругался и полез из кабины. Ориентироваться в лесу он не умел: определять юг и север по мхам и лишайникам совершенно ни к чему тому, кто бороздит космические дали. Он лишь теоретически знал, что на севере елки гуще (правда, следовало еще разобраться, как эти самые елки выглядят). Впрочем, он не имел представления и о том, в какой стороне расположено поселение. Вроде как вначале летел на юго-восток, но затем несколько раз менял направление. Понадеялся на электронную карту, а та возьми и потухни. Поломка подобного оборудования, обязанного работать даже в аварийном режиме, давно и прочно считалась нонсенсом, однако произошла.

По идее, все выкрутасы приборов должны были записываться черным ящиком и отправляться в центр технического контроля. Если это так, рано или поздно, сюда прилетит спасательная миссия. Нужно лишь дождаться. Вот только уверенности в правильной работе техники больше не было. В голову даже закралась предательская мысль о том, что стационы, возможно, не столь и неправы, доверяя заврам. Конечно же, Рокотов немедленно выкинул ее, но неприятный осадок остался.

— Везет, как утопленнику, — сказал он вслух, обозревая ровные стволы, обступающие практически идеально-круглую поляну. Деревья были странными: черно-белыми, чем-то напоминающими земные березы, вот только черные полосы не прерывались, а вились по стволу. В густой короткой траве прятались крошечные синие колокольчики. Легкий ветерок шелестел листвой, а мягкое солнечное излучение, пробиваясь из-за туч, приятно ласкало кожу, обещая ничем ей не повредить.

Новый Йоркшир, несмотря на мелкие и крупные каверзы, относился к людям много благосклоннее, чем Земля, которую давно уже перестали считать колыбелью человечества. Таковым мог быть разрушенный в незапамятные времена Фаэтон, вертящийся вокруг солнца в виде пояса астероидов, например, или Марс. Излишняя сила тяжести, приводящая к многочисленным болезням и хрупкости костей, ультрафиолет, сжигающий кожу, отвратительный климат везде, кроме экваториальной части — все это на Новом Йоркшире отсутствовало. Рокотов не рисковал замерзнуть или обгореть на солнце даже с его бледной, непривычной к прямому излучению кожей. Более того, он мог пить здешнюю воду и есть… что-нибудь неядовитое (если сможет, конечно, его определить). Пожалуй, основной его проблемой являлось неимение точного направления. Перед глазами так и вставал вид мегаконтинента, засаженного лесами и немногочисленные людские поселения.

— Черная дыра засоси… — протянул Рокотов, присел на корточки и прислонился спиной к теплому боку флайера.

Самым разумным казалось остаться здесь и дождаться помощи, вот только все инстинкты космопроходца вопили о неправильности такого решения. Следовало идти. Причем, немедленно: пока не село солнце.

Резкий стук привлек внимание, Рокотов поднял взгляд и уперся им в крупную черную птицу. Ворон — подсказала память. Такие водились и на земле, и на многих иных планетах. Даже странно, что природа была столь неоригинальна и создала так много похожих друг на друга чернокрылых птиц. Всех воронов отличало темное оперение с отблесками, варьирующимися от зеленого до фиолетового (у ново-йоркширского оно отливало синим), мощный, слегка загнутый клюв, умный взгляд, всеядность и коэффициент отношения мозга к телу, как у человека.

Ворон взглянул на Рокотова, склонил голову набок, обвинительно каркнул и снова постучал клювом по камню.

— Мне только намеков от птицы не хватает, — сказал ему Рокотов. Конечно, нет ничего глупее, чем разговаривать с неразумным существом, но все равно больше не с кем, да и кто увидит отважного звездолетчика за неуместным занятием?

Ворон перестал долбить по камню и посмотрел на Рокотова удивленно и оскорбленно. Человеческие эмоции удивительно легко прочитались на птичьей… вероятно, слово физиономия сейчас подходило лучше прочих. Он перелетел на флайер и вознамерился клюнуть пластиковое стекло.

— Только попробуй!

Ворон каркнул и растопырил крылья, сразу сделавшись больше.

— Летел бы ты отсюда, а? — предложил Рокотов. — Вот эта бесполезная груда железа, как ты утверждаешь, мне всяко дороже язвительной назойливой птицы.

С чего он решил, будто ворон что-либо утверждал, Рокотов понятия не имел, просто внезапно сообразил и все. Ворон, похоже, тоже мыслил своими птичьими мозгами, потому крылья сложил, тяжко (совсем по-человечески) вздохнул и прыгнул в небо.