Кшиштоф Пискорский: Тенеграф

Ему удалось. Теперь же, спускаясь по улице, Арахон Каранза Мартинез И’Грената И’Барратора чувствовал себя, наконец-то, счастливым и спокойным.

И в этот момент за его спиной раздался голос. Когда он его услышал, у него по спине пробежали мурашки.

– Я рад тебя видеть, светлое существо по имени Арахон.

Он обернулся, хватаясь за пистолет, однако ладонь его замерла, не завершив движения. На углу старого дома, в самой темной точке улочки, зияло смолянистое пятно тени. Из нее выступало бледное толстое тело – утопленник в черной воде.

Так он и встретил мертвеца.

– Хольбранвер, – шепнул фехтовальщик.

– Хольбранвер, Тихо де Нерле, папа… – голос у существа был хриплый и холодный. – Ни одно имя светлого мира не охватывает целого. Светлые имена недостаточны, называют лишь одну грань личности.

Арахон приблизился и прищурил глаза, чтобы лучше рассмотреть его во тьме.

Ученый был искривлен, испорчен. Одна его рука свисала ниже другой, уплощенное лицо оплетали розовые ленты шрамов, а взгляд его был далеким, как черное небо над переулком.

Тенепространство изжевало его, выплюнув одну скорлупу.

– Я не знал, что ты жив, – сказал И’Барратора, чувствуя, как сжимается его желудок. – Если бы я вообще подозревал…

Хольбранвер оборвал его.

– Мы и сами долго этого не знали. Как отличить дно темного мира от дна мира потустороннего, когда ты не бывал ни там, ни там? Невозможно. И все же, на дно тенепространства мы попали, влекомые рукою, что отыскала нас в глубинах. И лишь соединясь с Ним, мы полностью осознали. Он давно ожидал, чтобы узнать светлый мир. И узнал, добравшись до наших воспоминаний, а мы узнали мир тени. Это того стоило. Мы не ищем мести.

И’Барратора вздрогнул. За последние недели Серива сделалась полем битвы сил, которых он не понимал. Легион, второй Арахон, король. А теперь еще и измененный Хольбранвер, говорящий о вещах, о которых фехтовальщик предпочел бы не знать.

– Отчего ты не давал знать, что жив? – сменил он тему. – Саннэ уже тебя оплакала.

– Мы не могли. Когда мы прибывали в светлый мир, то оставляли за собой в тенепространстве отчетливый след. След-приманку, как хотел Он. Король схватил нас, запер в тюрьме, исследовал, а стража его стерегла тенепространства. А мы ждали, как велел нам Он. Пришел вечер криков, стены задрожали. Тогда мы наконец-то смогли сделать то, что надлежало. Заплатить долг. Помочь свергнуть короля.

Чернота вокруг Хольбранвера задрожала, и Арахону показалось, что еще миг – и она его вновь поглотит.

– Погоди! Долг кому? Или все, что произошло, спланировало некое темное существо?

– Миру противны планы, он их безжалостно меняет. Столько возможностей, столько факторов. Порой приходится подбрасывать кубики и надеяться, что хоть некоторые из них упадут удачно, дадут должное предсказание. Тот и бросал: на Патре, в Сериве, в Хольбранвии, даже под Коппендамом, много лет назад. Твоя кость легла лучше прочих.

– Получается… – Арахон вздрогнул, но не из-за ледяного ветра, несшего с моря эхо последних выстрелов. – Пойдем к Иоранде, – сказал он наконец. – Там ты мне все объяснишь.

– Нет. Светлые минуты слишком дорого нам обходятся, мы почти исчерпались. Пора возвращаться в море за тенями. Но сперва – цель. Мы прибыли, чтобы человеческим голосом произнести: долг, услуга, обязательство. Чтобы просить светлое существо, Арахона.

– Саннэ, – догадался фехтовальщик, а ученый согласно кивнул.

– Мы вернемся. Однажды. Когда она станет настолько зрелой, чтобы не плакать над утраченным и радоваться полученному, когда она поймет. До того времени ей нужен новый отец. И мать, которой у нее никогда не было.

Арахон молча кивнул.

– Хорошо. Осталось только это. – Ученый протянул ему руку.

Фехтовальщик подставил ладонь, а тот вложил в нее что-то прохладное.

Пять серебряных монет. Арахон не знал, смеяться ему или плакать. Этот странный жест напомнил ему Хольбранвера куда сильнее, чем лицо существа.

– Между нами все договорено? – спросил ученый.

– Да, друг. Договорено, – ответил фехтовальщик, чувствуя, как перехватывает у него горло.

– Тогда мы прощаемся. Я и тот, которого зовут Всетенью.

Хольбранвер утонул в смолистом пятне, и оно расплылось, превратясь в обычный фрагмент мрака, в котором виднелись лишь замшелые камни.

Фехтовальщик долго стоял, пытаясь осознать то, что только что услышал. Однако с каждой секундой разговор казался ему все более далеким, странным сном.