Ника Фрозен: Сказки Старого Фонаря

Мирела только диву давалась, глядя на то, как открывал перед ней лес свои тайны.

Казалось бы – обычный камень, а подошел Эмерик, тронул навершие – и открылся ход; корни, будто своды во дворце, сплелись над их головами, а в подземелье светло, словно днем, комнаты богатые, убранные, ковры, из трав сплетенные, на стенах; зверушки мелкие будто лакеи, так с снуют под ногами, услужить норовят.

И ходов таких в подземное жилище у Эмерика – сотни. Только людям они неведомы, незаметны.

Ну а как услышит Мирела, что ее зовут, тут же домой, и выходит из-за соседнего дерева, словно и не уходила никуда. И всегда с добычей – цветами, травами, хворостом да ягодами.

День за днем, кончилось лето, наступили первые дни осени. Не стало в лесу трав, и незачем было отныне ходить каждый вечер; а Мирела уже и представить не может себе жизни без дивного, совершенно иного мира, что открыл ей Эмерик.

Стала она к нему ночами ходить – все спать, а она выжидает время – да и в лес, по знакомой дорожке.

Смелая была девушка, ничего и никого не боялась – ни молвы людской, ни темного леса; да не одна она не спала ночами, заметили люди, что Мирела одна ночью по лесам бегает, только под утро домой возвращается.

Встретилась однажды ее отцу старуха, главная деревенская сплетница, сказала, как отрезала:

-Смотри, как бы не вышло худа. Да и твоя ли это дочь? Твоя Мирела первой заводилой была, от рассвета до заката песни пела, а как из лесу тогда с ночевки вернулась – ни слова ласкового не скажет, ни песни не споет. Подменили тебе в лесу дочку, ох подменили…

Да и отец сам чувствует – не то с его дочерью творится. Пробовал говорить – отмалчивается.

А она и рада бы сказать, да Эмерик не велел:

-Не поймут тебя люди, затравят, из деревни выгонят. За дружбу с лесными духами еще никого по головке не гладили. Лучше уж молчи пока, а там видно будет.

Так она и молчала.

Раз пришла Мирела домой – а у дома запряженная тройка стоит, только пар из носу валит. Вошла она в дом, да и встала, как вкопанная, услышав речи отца:

-Значит, договорились, свадьба будет через месяц… А вот и невеста пожаловала! – улыбающийся отец подошел к Миреле и повел ее за руку вглубь комнаты, где стоял, смущенно улыбаясь, молодой юноша и дородный мужчина в богатой шубе.

Увидь Мирела этих двоих тут прошлой зимой, радости ее не было бы предела, более того, раньше она мечтала о дне, когда этот юноша назовет ее своею женой.

А сейчас она даже не смогла сразу вспомнить, как его зовут – в голове билось только одно имя: "Эмерик".

Как во сне, дождалась она отъезда незваных гостей и упала в ноги отцу: не выдавай, не отдавай!

Послушал ее отец, да и сказал:

-Хватит. Все уже заприметили, что ты по любой возможности в лес убегаешь, довольно с меня позору. Выйдешь замуж, пусть муж за тебя отвечает, он – не родной папка, по лесам не побегаешь, голова другим будет занята. А до свадьбы посидишь под замком, чтобы не позорила более моего доброго имени.

С этими словами он буквально оттащил девушку в комнату и запер дверь.

-Так-то оно лучше будет, – сказал отец сам себе под нос и спрятал в карман ключ.

Переживал, конечно, но уверен был, что спасает свою любимую дочь от чего-то страшного.

Мирела сначала пробовала плакать, но скоро поняла, что проку от ее слез нет никакого – отец, хоть и ходил смурной, выпускать ее не собирался.

И стала она думать, что делать дальше?

В окно не выйти – комната ее была на втором этаже, только кости себе ломать. Мимо отца, когда он ей еду понесет, тоже не прорваться – куда ей с отцом силой тягаться?

По всему выходило, что надобно ждать дня свадьбы, не будет же отец ее к жениху веревкой привязывать, улучит минуту – да и убежит.

И ни на минуту не проскользнуло у Мирелы в голове сомнение – куда бежать.

Конечно же, к Эмерику. К золотоглазому Эмерику, позвавшему ее в жены в тот памятный вечер, когда показывал ей подземный дворец.

Равно как и не задумалась она и о том, от кого убегает.

От отца?

От друзей, жениха?

От самих людей?

Не мило ей стало житье в человеческом доме, не по нраву постель с пуховой периной, тянуло ее в лес, от людей подальше.

И вот настал день свадьбы. С утра пораньше зазвенели под окнами колокольчики – приехал жених.

Мирела едва дождалась, покуда отец придет за ней, дабы передать будущему мужу. Руки ее слегка дрожали, когда она надевала свадебный убор, но это была не дрожь страха, а предвкушение того, что сегодня заключение ее закончится и она наконец-то навсегда уйдет в лес.