Ника Фрозен - Сказки Старого Фонаря

Собрала Мирела полный кузов, оглянулась по сторонам – а места вокруг словно и незнакомые. Деревья вокруг селения были не то чтобы маленькие, но и не вековые, а тут глядит – стволы толстые стоят, кряжистые, втроем за руки взяться – и то не обхватить; с узловатых ветвей свисает длинными седыми космами лишайник, касается плеч; ноги тонут во мху, будто в дорогом зеленом ковре.

Она не робкого десятку была, все же первого на селе охотника дочь, сызмальства в лесу; сначала пробовала подруг дозваться, а как поняла, что бесполезно это, решила сама дорогу к дому искать. Осмотрела местность, мох изучила – где звериные тропы идут, где нетронуто, да так и не поняла, в какую сторону идти.

А солнце все склоняется.

В лесу вообще темнеет рано, а здесь кроны такие, что и в солнечный день сумрачно.

Опустилась на лес ночь, а Мирела все вперед идет – страшно на месте оставаться, вдруг зверь какой или того хуже – дух лесной, из тех, что любит играться с заблудшими людьми.

Но с утра на ногах, и наконец усталость взяла свое. Выбрала девушка место посуше, поуютнее, наломала лапнику елового, да и легла, понадеявшись, что ночь переждет, а наутро отыщет дорогу к дому.

-Огня бы развести, да нечем, – подумала она, и наконец заснула.

Сквозь сон слышались ей скрипы ветвей, шорохи, а под конец шершавый, словно нездешний голос:

-Наша, наша будет, не уйдет.

От этого-то голоса Мирела и очнулась.

Видит – стоят перед ней давно умершие бабушка и мать, такие, какими она их при жизни еще помнила.

-Матушка! – крикнула девушка и порывисто обняла мать.

Ей бы насторожиться – пахнет от матери тиной болотной, когти у нее на руках страшные, черные, да за радостью-то и не заметила. Мать-то у Мирелы рано померла, ей годков девять всего и было, а вот же, заслонила радость здравый смысл. А бабку она только по рассказам отца да по вышитому портретику и знала, но поняла, что она это.

И пошли они по лесу втроем – впереди бабка идет, бормочет себе под нос что-то, следом мать, тяжело шлепает, словно не ноги у нее, а лапы лягушачьи, а позади Мирела, счастливая, что матушка не умерла, а также, как и она, в лесу заблудилась.

А лес все гуще. Уже не мох под ногами, а жижа болотная, торчат по бокам тропки кривые коряги, вспыхивают мертвенным светом блуждающие огни, страшно стало девушке:

-Матушка, куда мы идем?

-Домой, – отвечает мать, – домой идем.

Тут-то и вспомнились Миреле рассказы лекаря-колдуна о том, что живут в лесу духи, которые путников на болото манят, облик близких людей принимают. Дернула она руку, но куда там! Не человеческая рука ее держит, а лапа звериная, шерсть жесткая, когти острые.

-Догадалась-таки, паскуда! – прошипело то, что еще пять минут назад девушка принимала за мать.

Вспыхнул блуждающий огонь и рассеялся, осветил страшную свиную харю, увенчанную лосиными рогами. Смотрит Мирела и чувствует, как ноги у нее подгибаются – стоят рядом с ней две туши, мокрые, склизкие, вода с них так и льется, болотная, гнилью пахнущая, хари щерятся, блестят в свете полной белесой луны длинные нижние клыки.

Рванулась Мирела из последних сил и освободила руку.

Бежит она через топь, а за ней, ухая, несутся болотные твари, чвакает под тяжелыми лапищами трясина. И ночь переменилась – ежели сначала спокойно все было, то сейчас болото преобразилось – коряги цепляли подол ее платья, вырывая куски, гадюки шипели и клубками бросались ей под ноги, болотные огни затеяли свой хоровод, сбивая ее с тропки в топь, в самую трясину.

Не помня себе от ужаса, выбежала Мирела с болота и бросилась в лес.

Долго ли она так бежала, никто не знает. Только увидела – блестит сквозь деревья огонек, как будто кто-то костер жжет.

Вид костра, пусть и дальнего, прибавил ей сил. Где огонь – там и люди. Уж какие люди – неведомо, но любые лучше, нежели твари, коих она на болоте оставила.

Выбежала девушка на полянку, расступились перед ней ели.

Смотрит – огонь горит, только не красный, какой от хвороста или бревен бывает, а яркий, желтый, словно само солнышко сошло с небес, аж глазам больно смотреть. А у огня того стоит парень. Красивый, росту высокого, смотрит не то чтобы ласково, но беззлобно.

-Ты кто такая? – спрашивает.

Ну, рассказала ему девушка, как отбилась от своих, как на болоте чуть не утонула, как манили ее неведомые духи обликом умерших родных.

Нахмурился парень:

-Озорничают, значит… Ладно, красавица, садись, раз сама добежала до меня, ночь коротать вместе станем. Только, чур, не пугаться.