Ника Фрозен: Сказки Старого Фонаря

Лестно было Миреле слышать про красавицу. Она и сама знала, что в селении не один парень видит ее во сне, но от такого статного парня услышать – совсем особенное дело.

Подошла она ближе и вздрогнула – не костер это горит, а растет посреди поляны огромный яркий цветок, идет от него сияние, будто от огня.

-Ну, уговор не бояться, – с иронией сказал ей незнакомец, – свет-трава еще никому вреда не причинила.

И снова вспомнила девушка старика-колдуна, как рассказывал он, что растет в лесу свет-трава. Кто найдет, светом ее согреется, как живым огнем. И еще рассказывал, как в свете ее любая дорога прямой делается, куда надо в два счета выводит.

-Не подаришь ли цветочек? А то не выйти мне к селению, – Мирела набралась храбрости и голос ее зазвучал звонко, словно не у костра она с незнакомым мужчиной, а на околице с соседскими парнями зубоскалит.

-Отчего же, подарю, только позже, – серьезно ответил ей парень, – свет-трава дорогу-то показывает, а вот от нечисти тебя не защитит, коли снова озоровать начнет.

Почему-то Миреле стало очень легко. Ну и что, что незнакомый? Разве может у злого человека быть такое открытое лицо? Такие глаза со смешинками, лучистые, как будто заблудились в них блики летнего ясного дня? Такой голос, бархатный?

Мирела одернула себя от этих мыслей, присела к огню.

За беседой ночь пролетела незаметно. Незнакомец, представившийся Эмериком, оказался веселым и острым на язык, так что она и не заметила, как небо окрасилось в серый.

-Мне пора, – сказал новый знакомый, – свет-траву сорви. до дома доведет, только своим не показывай. Народ разный бывает, в глупые сказки верит, как бы не вышло чего.

-А ты? – помимо воли вырвалось у девушки, – я тебя еще увижу?

-А это уже как сама пожелаешь. Захочешь видеть – с сумерками, когда солнце горизонта коснется, зайди в лес да попроси свет-траву дорогу указать к своему корню. На эту полянку и придешь, вмиг доведет, будто полянка эта сразу у тебя за домом находится. Только вот не захочется тебе возвращаться.

Ей почудилось, или она уловила грусть в голосе нового знакомого?

-Почему же?

-Сорви цветок.

Мирела лишь слегка дернула за тонкий стебель, а цветок уже был у нее в руках, невесомый и теплый. На его месте, там, где прятался в траве корень, тут же вытянулся новый стебелек с набухшим бутоном.

-К ночи зацветет, – сам себе сказал Эмерик и еще раз посмотрел на девушку, усмехнулся – смотри! Вот я какой!

Мирела ахнула и призвала себе на помощь все свое мужество, чтобы не убежать – там, где у всех людей начинаются ноги ноги, тянулось из земли змеиное тело, невидимое ею раньше из-за яркого сияния свет-травы; переливаясь яркими янтарными чешуйками, длинный змеиный хвост вылез на поверхность, .

-Так вот почему ты всю ночь стоял в одной позе… – запоздало догадалась она.

Парень грустно улыбнулся:

-Я – Эмерик, царь этих лесов. Наполовину человек, наполовину змей. Вряд ли придешь ты ко мне еще, не по нраву людям то, что я не такой, как они.

-Приду, – не минуты не сомневаясь, ответила девушка, – приду обязательно. У иных тело человеческое, а сердце змеиное, а у тебя вместо ног хвост чешуйчатый, зато душа добрая.

"И к тому же ты очень красивый, и этой красоты не испортить никакому хвосту", – закончила она мысль, но вслух высказывать ее не стала.

Легко и свободно, буквально за несколько шагов, добралась Мирела домой. На все вопросы отвечала коротко – заблудилась, в лесу пришлось ночевать, ну а то, что платье порвала – не удивительно, по корягам да оврагам лазать.

Только стали с той поры замечать – что ни сумерки, Мирела в лес идет. И вроде у самого краю ходит, на виду, а пойдешь за ней – не догонишь. Зайдет за дерево, только была – и уже нет ее.

Словно на крыльях улетела.

Свет-траву Мирела никому не показывала, как Эмерик учил. И с той самой встречи разделились для нее дни и вечера.

Днем она по-прежнему отцу помогала, дом вела, за хозяйством смотрела, а как наступал вечер, не ходила больше с подругами рукодельничать да песни петь, а шла прямиком к лесу, к Эмерику. Предлоги для того, чтобы в лес пойти, завсегда находились – то за грибами, то травки какой сорвать, то хворост кончился…

Показывал Эмерик ей лес, в самые заповедные места водил, из таких, где не ступала охотничья нога, и олени, не ведая того, что человека надобно бояться, ластились к девушке и позволяли себя гладить.