Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

Боковым зрением Калам увидел блеснувший кинжал.

— Внутри «Когтя» действуют нерушимые законы. Ты их знаешь, и в особенности один…

Лезвие глубоко вонзилось Каламу в бок. Боль была тупой и какой-то далекой. Жемчуг поспешно вытащил кинжал.

— Рана не смертельная, но крови потеряешь много. Ослабеешь. Похоже, сегодня ночью в Малазе на редкость тихо. Тебе не кажется? Ничего удивительного: каждый карманник, громила и головорез что-то чует. Что-то неуловимое. Но все это отребье понимает: лучше затаиться и не высовываться. Трое «рук» мечтали бы расправиться с тобой, Калам. Но в «Когте» нерушимые законы: со своими мы разбираемся сами.

Жемчуг подхватил ослабевшего Калама на руки.

— Ты очнешься, друг, как только окажешься в воде. Правда, в доспехах плавать не слишком удобно. Да и кровь может сослужить тебе плохую службу. В заливе полно акул. Но я очень верю в тебя, Калам. Я знаю: ты выплывешь. Доберешься до суши. А дальше…

Калам висел на руках «когтя». Внизу плескалась черная вода.

— Мне очень стыдно перед капитаном и матросами, — шепнул ему на ухо Жемчуг. — Однако другого способа у меня нет. Уверен, ты меня поймешь. Прощай, Калам Мехар.

Вода негромко плеснула. Жемчуг смотрел на расходящиеся круги. Вскоре они исчезли. Калам не вынырнул. «Коготь» вздохнул. Значит, Калам не настолько крепок, как он думал. Затем Жемчуг убрал кинжал и достал пару тонких и очень острых ножей, называемых «глоточниками». С их помощью опытный ассасин мог едва заметным движением перерезать горло. Жемчуг взглянул на спящих матросов.

— У доброго человека всегда по горло работы, — сказал он, усмехаясь невольному каламбуру.

Того, кто появился перед ним из темноты, Жемчуг совсем не ждал. С приплюснутой головы на него смотрел единственный глаз. На плече чудовища сидел ребенок, чье лицо было поразительно схоже с лошадиной мордой. Жемчуг узнал демона. Сделав шаг навстречу, он приветливо улыбнулся.

— Рад, что мне представилась возможность поблагодарить тебя за помощь в сражении против семкийцев. Я не знал, откуда ты тогда появился, как не знаю, откуда и зачем ты здесь. Но прошу тебя, прими мою благодарность.

— Где Калам? — шепотом спросил мальчишка. — Он только что был здесь.

Жемчуг прищурил глаза.

— Теперь понимаю. Вы сюда явились не за мной. Конечно, как я сразу не догадался! Ты спрашивал меня, где Калам. А он, дитя мое, отправился в город. У него…

Удар демона оборвал его ложь. Жемчуг пригнулся, спасаясь от раскрытой пасти, но тут получил второй удар. «Коготь» пролетел по воздуху и ударился о старенький ялик. Падая, он вывихнул плечо. Тело обожгло волной острой боли. Тем не менее, Жемчуг заставил себя подняться и сесть. Демон тоже переместился и сейчас стоял, нависая над ним.

— Вижу, я встретил достойного противника, — прошептал Жемчуг. — Прекрасно.

Он полез под рубашку.

— А теперь познакомься с моим дружком.

Брошенный Жемчугом пузырек вдребезги разбился о палубу. Над осколками заклубился дым.

— Кенриланский демон засиделся взаперти. Он с удовольствием разомнется, — усмехнулся Жемчуг, поднимаясь на ноги. — Желаю приятно провести время. А меня заждались в одной таверне.

Взмахнув здоровой рукой, Жемчуг открыл свой магический Путь и исчез в нем.

Демон, противостоявший Апту, был вдвое выше и шире.

— Отец, давай покончим с ним, и побыстрее, — сказал мальчик.

Капитана разбудили сильные толчки и отчаянный треск дерева. Он сел на койке, ошалело моргая сонными глазами. Корабль ходил ходуном. С палубы слышались испуганные голоса матросов. Охая, капитан спустил ноги на вздымающийся пол и вдруг почувствовал ясность разума, какой был лишен уже несколько месяцев. Он вновь стал самим собой; он мог думать и действовать самостоятельно. Влияние Жемчуга окончилось.

Ослабевшие от многодневного лежания ноги плохо слушались капитана. Тем не менее он выбрался из каюты и поковылял на палубу.

Матросы, будто перепуганные дети, сгрудились в одном месте. Палуба превратилась в поле битвы двух чудовищ. Тот, кто был крупнее, получал рану за раной от своего более юркого противника. В слепой ярости великан размахивал тяжеленным боевым топором, кромсая и круша все подряд. Надрубленная им мачта не упала. Она держалась за счет оснастки, но зато опасно накренилась, угрожая опрокинуть корабль.

— Капитан! — крикнул матрос, принявший на себя обязанности первого помощника.

— Скажи ребятам, чтобы волокли уцелевшие шлюпки на корму. Будем спускать их оттуда.