Олег Будилов - По дороге к высокой башне (СИ)

Мы воспользовались той же дверью, через которую я прокрался, чтобы осмотреть мешок. Ключ все еще лежал у меня в кармане. Мы быстро прошли трапезную насквозь и оказались на узкой винтовой лестнице. Здесь было темно и сыро.

Химон остановился и припер меня животом к стене.

— Давай рассказывай, что ты там вчера слышал и видел, только все без утайки.

От неожиданности я замешкался, не зная с чего начать, и монах меня хорошенько встряхнул.

— Рассказывай.

Я все ему выложил и о том, как оказался в покоях владыки, и как прятался за портьерой и о чем говорил странный гость, и даже о том, как заглянул сегодня в мешок.

Химон не разу меня не перебил. Он внимательно слушал и тяжело сопел.

— Голову значит привезли, — проворчал он и наконец отпустил меня, — понятно.

Через маленькое слуховое окошко сквозь пелену дождя можно было разглядеть хвост уходящего каравана.

— Зачем они уходят в город, — спросил я, — что везут?

В темноте зловеще блеснули глаза Химона.

— Ты, что совсем дурак, — он дохнул на меня луковым перегаром, — они вывозят из монастыря казну и священные книги.

— Зачем? — не понял я.

— Степняки развязали войну. Ты думаешь они просто так прислали владыке отрезанную башку.

— Но нас ведь защитят, пришлют гвардию или ополчение, — начал я, но он грубо меня оборвал.

— Потом поговорим, дальше веди.

Мы стали подниматься по лестнице.

— Почему мы прячемся? — спросил я.

— Не хочу, чтобы меня задержали эти глупые вороны, — проворчал старик и я понял, что он имеет в виду монахов шестого уровня, которые сейчас заполонили первый этаж, — придется каждому объяснять куда и зачем я иду, а у меня нет на это времени.

Пока мы поднимались я размышлял над его словами и никак не мог взять в толк, как монахи могли вывести священные книги, если библиотека насчитывала несколько сотен оригиналов и великое множество копий, которые мы делали на продажу. Такой маленький отряд не смог бы вынести и десятой доли всего, что стояло на полках.

— Почти пришли, — сказал я, когда мы выбрались в галерею второго этажа — здесь повернешь направо и все.

— Со мной пойдешь, — буркнул старик.

— Ты что, — испугался я, — мне туда нельзя.

— Со мной пойдешь, — повторил монах и погрозил мне пудовым кулаком.

К сожалению, я оказался прав. Владыке было плохо. Когда мы вошли в покои оказалось, что он лежит на кровати в окружении учеников и лекарей. Заслышав звук открывающейся двери все повернули головы в нашу сторону.

— Что такое, — вскинулся какой-то монах, — как вы сюда попали!? Как посмели…

— Замолкни, — Химон грубо оттолкнул его, я не рискнул следовать за ним и юркнул за занавеску, — не к тебе пришел.

Монахи испуганно шарахнулись в разные стороны.

— Владыка, — сказал мой бывший наставник и опустился на колени.

— Встань, брат, — услышал я слабый голос, — подойди ближе.

Химон подошел к кровати и склонился у изголовья. Он говорил тихо, но я сумел разобрать каждое слово.

— Степняки пришли. Утром я забирался на земляной вал, видел кибитки и множество всадников. Они уже здесь.

— Они прислали голову лекаря, — голос владыки был едва слышен, — война началась. Я отправил братьев в Паус. Они отвезут священные реликвии.

— Думаю, что лазутчики степняков уже перерезали дорогу в город. Боюсь, что караван не дойдет. Нам надо спешить, владыка. Я должен вывести Вас отсюда.

Понтифик всхлипнул.

— Ты думаешь…неужели…помогите им боги.

Он замолчал, наверно ему было трудно говорить.

— Я никуда не пойду, старый друг, — сказал он, — у меня удар. Я все равно умру по дороге. Отправь остальных. Пусть все уходят. Скорее.

Владыка надолго замолчал, и я решил, что он умер, но оказалось старик впал в беспамятство. Из-за занавески я видел, как Химон опять опустился на колени и поцеловал сухую сморщенную руку. Какое-то время он сидел молча, сжимая ладонь старика, потом поднялся, повернулся и направился к выходу.

— Пошли, — сказал он, поравнявшись со мной, — отвыкай прятаться за занавесками, червяк.

Братья, оставшиеся в монастыре, столпились у центральной лестницы. Они говорили все разом, размахивали руками, кто-то даже начал толкаться и потрясать кулаками. Когда мы вышли во двор они загалдели пуще прежнего.

— Тихо! — рявкнул Химон, от его грозного рыка опомнились самые шумный, голоса смолкли, — в монастыре оставаться нельзя. Скоро здесь будут степняки. Владыка велел всем уходить.

— Кто ты какой, чтобы говорить от имени владыки! — вскинулся старший ключник, — почему мы должны слушаться какого-то огородника?!