Олег Будилов - По дороге к высокой башне (СИ)

Я взял несколько кусков сыра, пару лепешек и большую бутылку вина. Задерживаться в разгромленной кладовой мне не хотелось, поэтому я постарался, как можно быстрее сбежать из сырого подвала. На обратном пути я решил поискать братьев. Многие не решились покинуть монастырь и сейчас прятались где-то внутри. Мне было любопытно, чем занимаются остальные. На первом этаже я никого не встретил, только гулкое эхо моих торопливых шагов отражалось от стен. В галерее тоже было пусто, зато на втором этаже я услышал слова священной песни. Похоже несколько братьев закрылись в общей зале, чтобы помолиться. Поможет ли это? Может быть мне надо было все бросить и присоединиться к ним. Я немного постоял в нерешительности не зная, как поступить, но потом взял себя в руки и побежал на стену.

Химон все так же неподвижно сидел на скамейке.

— Я тут нашел…, - начал было я, но он грубо оборвал меня на полуслове.

— Молчи, — рыкнул монах, взял у меня большой кусок сыра и принялся торопливо есть, — не мешай, тихо сиди.

Я обиженно засопел, опустился рядом и вцепился зубами в черствую лепешку.

Откуда-то издалека послышался тихий вскрик, потом еще один. Химон вскочил со скамейки.

— Ты слышал это? Слышал?

— Что? — спросил я.

— Вроде кричал кто-то.

В холодном осеннем воздухе звуки разносили далеко и скоро мы опять услышали крики.

— Это на дороге, — сказал я.

Беспокойство Химона передалось и мне, поэтому я отложил еду и забрался на зубец стены. Мне не удалось ничего разглядеть. Разросшиеся вдоль тракта деревья мешали обзору. Где-то там сейчас должен был идти наш караван.

— Кажется больше не кричат, — сказал я.

Монах беспокойно огляделся.

— Никого не видно на дороге?

— Нет, — сказал я.

Химон тяжело вздохнул.

— Что, что это было? — забеспокоился я, — кто кричал? Что все это значит?

— Караван не дошел до города, — сказал он, — на дороге засада. Кочевники окружили нас.

Только что они убили твоих братьев.

От ужаса у меня подкосились ноги. Все это время я не мог до конца поверить в то, что мирная жизнь закончилась и скоро монастырь, в котором я провел лучшие годы жизни сгорит в горниле надвигающийся войны. Перед глазами вставали лица тех, кто отправился с караваном. Многих я хорошо знал, сидел с ними в трапезной за одним столом, слышал их голоса во время молитвы.

— Ты знал, что так будет? — спросил я.

— Догадывался.

Так вот почему он не пошел вслед за остальными. Трусливый «мешок брюквы» решил подождать и проверить есть ли на дороге засада. Он скрыл свои мысли от братьев и отправил их на верную смерть. Я с ненавистью уставился на него.

— Знал и ничего не сказал, — выкрикнул я, — они могли бы остаться здесь, отсидеться пока все не кончится!

— Дурак, — сказал Химон, — глупый щенок.

Он спокойно набивал брюхо пока мои друзья погибали на дороге. В неухоженной бороде застряли сырные крошки. Ужас и отвращение захлестнули меня. Я вскочил и набросился на него с кулаками.

Вернее, мне показалось, что я набросился на него, но на самом деле мой порыв был остановлен коротким точным ударом, от которого я словно камень, выпущенный из пращи отлетел к стене и свалился на пол. В мгновение ока монах оказался рядом, наступил мне ногой на грудь и не дал подняться. Какое-то время он с интересом наблюдал, как я барахтаюсь, лежа на спине, потом склонился пониже и сказал:

— Отсидеться не получится. Тех, кто ушел и тех, кто остался ждет одинаковая судьба. Ночью кочевники захватят монастырь и убьют нас.

Я сделал еще несколько неудачных попыток подняться, но скоро окончательно выбился из сил и затих. От злости и обиды я заплакал. Тогда Химон убрал ногу с моей груди, отошел в сторону, уселся на скамеечку, поднял и отряхнул упавший кусок сыра, и опять принялся за еду.

— Плачь, плачь, — сказал он с набитым ртом, — сейчас самое время.

Я всхлипывал и размазывал слезы по лицу. Ужасно было жалко себя и братьев, и еще было очень страшно.

Монах откупорил бутылку вина, сделал несколько глотков и протянул мне.

— Выпей.

— Послушникам нельзя, — я замотал головой.

— Теперь можно.

Я взял бутылку и сделал большой глоток. Вино нам давали только по праздникам по маленькой ложке на каждого, поэтому пить помногу я не привык. От нескольких глотков в голове зашумело. Я сел и ощупал грудь. Вообще-то я был не дурак подраться. Высокий рост давал мне преимущество перед другими послушниками, поэтому из большинства драк я выходил победителем. Конечно в монастыре следили за порядком и жестоко наказывали тех, кто нарушал правила, но мальчишки остаются мальчишками даже, если на них надеты бесформенные монашеские куртки. Понятно, что Химон был намного сильнее меня и все-таки, как он так ловко сбил меня с ног? Я не видел самого удара, которым он меня остановил, только почувствовал, как ноги оторвались от пола.