Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

— Кроме птичьих гнёзд только вот это. — он достал из кармана и гордо протянул собравшимся помятый жестяной значок цеха кузнецов. — Нашёл в дупле.

Разводящий поперхнулся, отвернувшись в другую сторону, закашлядся. Ладвиг покосился на мелко трясущиеся плечи ефрейтора, стараясь быть серьёзным, произнёс:

— Молодец. Возвращайся к караульной службе.

— Рад стараться!, — вытянулся в струнку Бруно. — Осмелюсь попросить у господина дознавателя день отпуска для поправки здоровья. Неудачно упал с дерева.

С этими словами он снял шлем и продемонстрировал приличных размеров ссадину на голове.

— День отпуска. — подтвердил сержант. — Лечение за счёт Магистрата.

— Мы с дознавателем по поводу Табеи, — обратился к разводящему Виланд. — Допрос уже проводили?

— Насколько я знаю — нет. Сменяясь, господин вахмистр велел передать, что аптекарь просил не тревожить её до обеденного времени. Хотя, он скормил женщине столько своих снадобий, что она может проспать и до заката. Девочку господин вахмистр лично сопроводил в приют при монастыре.

— Впустую прогулялись, — подытожил Ладвиг.

— Незадолго перед вами приходили из Цеха стеклодувов, — сообщил ефрейтор, — хотели сегодня забрать господина Сиджисвальда из пивной.

— Передумали?, — спросил сержант, догадываясь о причине такого решения.

— Когда узнали, что из цеховой кассы не придётся оплачивать счёт, господина Сиджисвальда не решились беспокоить.

— Понятно. А как поживает приятель мастера-стеклодува?

— Господин Реджинхард самостоятельно отправился домой ещё вчера вечером. Сказал, что больше не может употреблять пиво, вкус которого гаже, чем свиная моча.

— Так и сказал?, — засмеялся Виланд. — Да-а, чем только не приходилось похмеляться бедняге…

— Я когда ещё жил в пригороде, — решил поддержать разговор ефрейтор, — был у нас один пьяница. После хорошей попойки он по утрам едва на четвереньках передвигался. Так вот, повадился тот пьяница ночевать на сене, в сарайчике. А утром выползет на свет божий и всю воду из поилки для домашней птицы выпьет. Один день, другой, третий. А на четвёртый наказал его петух — весь лоб ему расклевал, как глаза ещё целы остались.

— Молодец петух!, — восхитился стражник. — Прирождённый караульный. Службу знает.

За свою, хоть и недолгую жизнь, Ладвиг слышал немало подобных рассказов, поэтому зевнул и обратился к помощнику:

— Пойдёмте обратно, Виланд. Похоже, Табею придётся допрашивать в присутствии приезжего.

— Скорее всего… — ответил стражник, из-под руки что-то высматривая в районе городских ворот. — Сдаётся мне, что нашего проверяющего мы сможем увидеть прямо здесь.

— С чего вы взяли?

— Стражников слишком много. Посты удвоены.

— Ну и что в этом такого?

— Эй, ефрейтор!, — окликнул Виланд отошедшего от них разводящего. — Чего это у вас двойной караул с утра?

— Ждут кого-то. Важные люди должны прибыть. Как только гонец проедет, значит, и они вскорости пожалуют.

— А кого именно ждут?, — поинтересовался Ладвиг.

— Да кто ж его знает. Нам такое не докладывают.

— Допустим, — признал правоту помощника сержант, дождавшись, когда ефрейтор скроется в дверях караульного помещения. — Не пойдёте же вы сами встречать этого монаха. Олдрик сказал, что Магистрат официально не известили о его приезде. Все должны будут изображать застигнутых врасплох. Если мы дадим повод…

— Я же не на шею ему бросаться собираюсь, — перебил Виланд. — Поглядим тихонечко. Издали. Сосчитаем людей, что с ним приедут.

— Зачем?

— Как это зачем? У тех, кто тайком пробирается в город, на уме может быть всё, что угодно. Вдруг они решат разделиться, или, наоборот — с кем-нибудь встретятся.

— Хорошо. — сдался Ладвиг. — Что вы предлагаете?

— Вон там харчевня для проголодавшихся в дороге путников. Сядем у окошка, закажем что-нибудь праздничного.

— Нам нужно к полудню быть возле Ратуши. — напомнил сержант.

— Успеем. — небрежно бросил Виланд и зашагал в сторону площади перед воротами.

"Что-то он сегодня чересчур много командует, — подумал Ладвиг, направляясь следом. — Ещё вчера шел за мной, как привязанный и всего лишь давал советы. Сегодня же ведёт себя так, будто это он дознаватель, а я его помощник".

Сержант не обольщался по поводу своего умения вести следствие, но был твёрдо уверен, что последнее слово должно оставаться за ним. Позволив помощнику общаться с собой на равных, он не собирался уступать главенство в команде следователей. Общение "без чинов" дало результат, но, как выяснилось, сложностей тоже добавило.