Влад Менбек - Чистилище для грешников

– Все по порядку, – остановила его ладонью Мария, включая плиту. – Каждому овощу свой срок.

– От тебя за версту монашкой несет, – заметил Петр.

Мария едва заметно улыбнулась и согласно полуприкрыла глаза:

– Я себя нашла. Они живут почти так же, как и мы – одним днем.

– Небось конца света ждут? – усмехнулся Петр, натягивая спортивные штаны.

– Нет, – серьезно возразила Мария: – Говорят, что на все воля божия. И я с ними согласна.

– Спелись? – хмыкнул Петр.

– Сжились, – не приняла его сарказма Мария. – Я для них каждый день появляюсь заново. Но чем дальше, тем больше они во мне видят свою сестру.

– Мимикрия, – ввернул Петр.

– Возможно, – вздохнула Мария: – Но скорее всего, я переняла их образ жизни и он мне близок. Это мое.

– Вот поеду туда и расскажу, что ты лицедейка, – пригрозил Петр.

Мария усмехнулась, но не язвительно, а терпеливо и с грустью:

– Кого там только нет, если бы ты знал! Их этим не удивишь, – она сняла с плиты кастрюлю с вареной колбасой и поставила чайник: – А монастырь действительно очень древний и ни разу не был разрушен. Я нашла там такие ветхие летописи – закачаешься! Читать трудно, язык совсем другой.

При этих словах Петр разглядел в гостье прежнюю Марию.

– Например о монголо-татарах. Тебя это интересует?

Петр активно закивал головой в знак согласия, пережевывая колбасу, оказавшуюся за много дней одиночества очень приятной. А может быть потому, что ее готовила Мария.

– Например – Джебе! – Мария с усмешкой взглянула на Петра и откусила маленький кусочек хлеба.

– Не тяни! – попросил Петр. – Перестань мурыжить!

– Имя Джебе оказывается принадлежало одному из полководцев Чингизхана, и жил он почти восемьсот лет назад.

– Ну, мой чуточку помоложе, – усмехнулся Петр: – Лет на пять-десять старше меня.

– Не все так просто, – продолжила Мария. – Джебе был на Руси в 1226 году и участвовал в битве на Калке. Затем, после смерти Чингизхана, вместе с этим, – Мария щелкнула пальцами в воздухе, пытаясь возбудить память.

– С Субудеем? – спросил Петр.

– Вот именно! С Субудей-богатуром стал учителем Батыя, а затем он назначил этих военачальников своими советниками. В 1239 году они пришли вместе с Батыем на Русь, а в 1241–1242 годах растрясли всю Европу. Но еще до этого, Батый, в сопровождении Субудея и Джебе, инкогнито, совершили поездку по Европе и даже встречался с одним из кардиналов, с министром Папы Римского в Италии.

– Инкогнито – это тайно?

Мария подтвердила кивком головы, подцепив вилкой овощной салат.

– Это совсем другой человек, – вздохнул Петр. – Слишком давно. Прошло много лет, – и тут он вспомнил два необычных старинных дротика, впившихся между его пальцев в полированный стол. – Хотя… Хотя…

– Что, хотя? – поинтересовалась Мария.

– Да так, – махнул Петр рукой: – Просто бред, – и потребовал: – Продолжай!

– А больше и не о чем говорить. Меня стали признавать за свою, уже через полмесяца. Я вру конечно, но ничего не поделаешь. Говорю, что совершаю паломничество по святым местам.

– Верят?

– Самое обидное, что верят, – тяжело вздохнула Мария: – Кроме одной, помощницы настоятельницы.

– А что она?..

– Мне кажется, что она так же как и мы крутится в одном и том же дне. Но тщательно это скрывает. Я заметила в ее поведении разницу: ведь для нее все должно быть совершенно одинаково, если она нормальный человек. Но каждый раз помощница ведет себя несколько по иному.

– А ты?

– А я не скрываюсь, – бесшабашно заявила Мария: – Каждый день разная. Набираюсь у них опыта общения, лексикон и другие мелочи.

– Лесбиянство, например? – хмыкнул Петр.

– Грубиян! – обиделась Мария: – Уж где-где, но не в этом монастыре, – она наклонила голову к плечу, словно на иконе: – Я просто млею от их чистоты: духовной и телесной.

– Я рад за тебя, – серьезно сказал Петр.

– А как дела у тебя? – поинтересовалась Мария.

– По-старому, – пожал плечами Петр. Он не стал ей говорить о том, что предчувствует какие-то изменения: – И в подвале все так же.

– Ну и хорошо, – бесцветным голосом сказала Мария и тут же поправилась: – То есть – ничего хорошего! Хорошо – это когда все выскочат из этого круга.

– Выскочим, – пообещал Петр и осторожно спросил: – Ты надолго?

– Сейчас уезжаю, – грустно поведала Мария. – Мне нужно в монастырь.

Петр нахмурился и почувствовал на голове ее руку.

– Не печалься, – попросила Мария: – Я буду наведываться, – и поднявшись с табурета, не прощаясь пошла к выходу.