Дмитрий Напольских - Общее дело

— Да они всех демонами называют, — немедля откликнулся шрук. — Кто ни на человека не похож и ни на обычную нелюдь, вроде гномов и эльфов. Жрец тот оказался очень сильным, вот и раскусил, что во мне было намешано много чего. Разбираться не стал и сразу назвал привычным словом. Они почему-то считают, — Спигр на секунду замялся, — что демон все-таки может овладеть человеческим телом. У жрецов даже ритуалы есть соответствующие, по изгнанию демонов. Но проводят они их над обычными сумасшедшими. Омерзительное зрелище, надо сказать. Вайс пару раз такие ритуалы видел, — шрук замолчал, пытаясь понять, какую реакцию вызвали его слова у Альвейна и Дарага.

— Странные создания, — буркнул гном, разум которого спасовал перед запутанными речами Спигра о причудливых представлениях хруртов.

Дараг всегда мыслил практически, а потому сложные игры с понятиями и словами были ему неинтересны и чужды. Во время разговоров на отвлеченные темы, слабо соотносящиеся с реальностью, он чувствовал себя очень неуверенно и даже ущербно.

— Так значит, жрецы хруртов считают, что демоны могут вселяться в их тела, хотя на самом деле это не так? — уточнил у Спигра эльф, окончательно ввергнув отважного подгорного воина в уныние.

— Ну да, — ответил шрук. — Такие вот странные создания. Верно гном про них сказал.

— Я не только про них, — уточнил тот, сожалея, что вообще влез в этот разговор. — А про всех вообще. И про хруртов, и про мурхов, и про шру… — Дараг осекся под взглядами спутников, — демонов! Я хотел сказать "демонов"! И сказал это! Хватит на меня так смотреть! Как на дите малое! Надоело!

Раздраженный гном, громко гремя сталью доспехов, затопал в лес.

— Дараг, ты куда?! — недоуменно крикнул ему вслед эльф.

— К пещере! Посмотрю, что можно найти на месте боя! Может, что ценное там осталось!

Дараг скрылся в кустах. Еще несколько минут шрук с эльфом слышали его громыхающую поступь и треск ломающихся под могучим гномьим напором веток.

— Чего это он? — удивленно спросил Спигра Альвейн. — В общем-то, по сравнению со мной он даже не дитя получается. А что-то еще более младшее…

— Не знаю, — демонстративно пожал человеческими плечами шрук. — Может, съел чего не того.

— Может, — согласился эльф. — Так откуда мурхи-то?

Вайс Гулиндис, жрец Плачущего, устало сидел в маленькой темной келье глубоко под храмом. Наверху своей жизнью жил великий город Гелд, столица огромной человеческой империи. Пусть события последних веков уменьшили ее территорию где-то на треть, но все равно размеры потрясали воображение. А Гелд — славный Гелд, богатый Гелд, великий Гелд — являлся столицей империи со времен ее рождения. Именно здесь располагалась резиденция императора и колоссальный храмовый комплекс Плачущего, равного которому не было во всем мире. Человеческом мире.

Величие города всегда подавляло Вайса и заставляло ощущать себя изгоем и предателем рода людского. В круговерти горожан и приезжих, дворян, солдат, ремесленников, жрецов, путан, торговцев, чистильщиков улиц он чувствовал себя неуютно. Теперь же это давление отступило. Скоро судьба его будет решена, а потому на сердце у Вайса было необычайно легко. Раньше ему самому приходилось делать выбор, теперь же эта ответственность падет на Жоса Уирика, верховного жреца гелдского храма Плачущего. В том, что многоопытный глава столичного святилища примет лучшее — для себя, конечно — решение, Вайс не сомневался. Так пусть же хоть кому-то будет хорошо!

Прежде чем швырнуть его в келью, Испытующие раздели Вайса и обрили наголо. Он пару раз видел, как изгоняли демонов. В первом случае — из дочери богатого торговца, во втором — из пожилого барона. Подобных унижений им, конечно, не устраивали, но все равно процедура была неприятной. Даже для зрителя. Одетых в длинные льняные одежды людей привязывали к особому столбу, ведущий церемонию жрец сначала долго оплакивал их потерянные и заблудшие души, а затем орошал лица собственными слезами.

Потом в дело вступали остальные жрецы. Они дружно пели гимн во славу Плачущего, перемежая строфы продолжительными рыданиями, а тела в белых одеяниях бились то ли в истерике, то ли в экстазе. Выворачивались суставы, трещали кости, рвалась ткань одеяний. Жрецы пели все громче и громче, заставляя привязанных к столбам людей корчиться немыслимым образом. Особенно потряс Вайса барон: засохшие от старости суставы пожилого аристократа выделывали такие коленца, каких жрец не видывал даже на цирковых представлениях. Но после завершения ритуала барон двигался, как и до него — с трудом разгибая наполовину разбитую параличом спину. Вайсу оставалось лишь восхититься могуществом Плачущего.