Дмитрий Напольских - Общее дело

— Это ж по сколько лет этим вашим… которые самые младшие… — эльф на мгновение задумался. — Ротукам, что ли?

— Да, ротукам, — подтвердил гном. — Им лет под семьдесят уже. Мы же медленно взрослеем, борода пристойная отрастает так ближе к сотне. А до этого гном считается практически ребенком.

— Надо же, — удивился Альвейн. — Даже у нас, эльфов, а живем-то мы гораздо дольше, взрослыми лет в сто становятся. А из-за войны пришлось так вообще тридцати-пятидесятилетнюю молодежь вооружать и в бой отправлять. Многие так и не вернулись…

— Ааа… — понимающе протянул гном. — Так вот откуда у вас подмога неожиданно взялась. А мы-то удивлялись. Вроде бы перебили ваших самых опытных воинов, а откуда-то вылезли новые. Молодые, неопытные, но много…

— Да, — признал эльф. — Король Трайнир приказал вооружить детей. Обучить их толком не сумели, так что потери были страшные… — Альвейн неожиданно завелся. — Кровожадный выродок! Предлагали же ему другой вариант… Я сам предлагал!

— Это какой же? — заинтересованно спросил Дараг. — Не знал, что ты с королем на короткой ноге.

— Да был одно время, — проворчал Альвейн, уходя от прямого ответа. — А предлагал я вместо детей на войну эльфиек отправить…

От гномьего хохота задрожали листья деревьев, а привязанный к дубу гоблин испуганно сжался в комочек.

— Ох, уморил! — выдавил из себя, наконец, Дараг. — Женщин — и на войну! Надо же такое удумать!

— Зря смеешься, — недовольно возразил Альвейн. — Во время Великой Северной многие эльфийки показали себя отменными бойцами. Особенно лучницами. У нашего народа издавна женщины сражались наравне с мужчинами. В первую очередь, конечно, как стрелки и маги. С приходом Трайнира к власти все изменилось. Он решил приковать их к домашнему очагу. И преуспел в этом при активной помощи многих других эльфов. Так что моя идея была совершенно оправданной и разумной!

— Но все равно безумной, — гном икнул, пытаясь сдержать очередной приступ смеха. — Ни у одного народа женщины не воюют! Ни у хруртов, ни у криклеров… Эй, гоблин! У вас женщины воюют?!

— Нет! Женщина. Дом. Очаг. Дети. Мать моя гномомать! — отозвался Ырх, жадно принюхиваясь к запаху подгорающего мяса.

Дараг снова захохотал.

— Славный мальчик, — сказал он сквозь выступившие от смеха слезы. — Лучше уж гоблинов на войну отправлять, чем женщин!

— Это я тоже предлагал, — сквозь зубы проговорил эльф, ожидая нового взрыва смеха.

— Что?! — от удивления гном громко икнул. Мясо на костре стало обугливаться по краям.

— Ну да, еще до идеи с эльфийками, после которой Трайнир меня слушать вообще перестал. Предложил нанять хоть гоблинов, хоть хруртов, хоть недобитых орков. Все лучше, чем гнать на убой собственных детей!

— А что Трайнир? — спросил враз посерьезневший гном.

— А что Трайнир? — зло передразнил товарища эльф. — Трайнир уперся, заявил, что сие недостойно благородных лесных воителей. И распорядился начать обучение молодежи. В результате, кто погиб, а кто… а кто — лучше бы погиб!

— Это мы сможем исправить, Альвейн, — уверенным тоном пообещал гном. — Они не должны вернуться.

— Не должны, — подтвердил эльф не столь уверенно.

— Эй, гоблин! Жрать хочешь? — крикнул Дараг Ырху, уходя от слишком тревожной для товарища темы.

— Жрать — ругаться! Пороть! — завопил в ответ зеленокожий охотник, жадно сглатывая слюну. — Есть — хочу! Очень!

— Ну, еще бы, — ухмыльнулся гном. — Альвейн, тащи нашего дружка сюда.

— Твоего дружка, Дараг, — поправил тот верного спутника. — Я со всякими гоблинами дружить не собираюсь. Сюда!

Конец веревки, привязанный к дереву, рванулся к руке эльфа. Сдавленно ругаясь, гоблин покатился по земле. Через мгновение полузадушенный Ырх валялся у костра. Потрясенный охотник нервно разминал перетянутую веревкой шею и судорожно дышал, с ужасом глядя на жестокого мага.

Но голод вскоре взял свое. Пленник жадно повел носом, безошибочно выбрал самый сочный и прожаренный кусок мяса косули, обжигаясь, вытащил его из огня и сразу же впился мелкими острыми зубами. По губам потек горячий жир, гоблин восторженно заурчал. Дараг посмотрел на него с нескрываемой нежностью.

— Жри, жри, маленький похабник, — произнес гном, вгрызаясь в косулью ляжку. — Обычно, небось, похуже питаешься?

— Да. Плохо, — ответил Ырх, закончив с куском мяса и довольно хлопая себя по набитому, как барабан, животу. — Лягушка. Мышь. Птица. Яйца. Дохлый горный козел. Дохлый олень. Много дохлый олень, — грустно произнес он, нацеливаясь на косулье ребро. — Дохлый и тухлый олень. Больной. Фу. Свежий косуль! Да! Вкусно!