Дмитрий Напольских - Общее дело

Как всегда, жрецы Камня не смогли обойтись без пафоса и таинственности, столь непривычных для прямых и практичных гномов. Дарагу завязали глаза и долго водили по каким-то переходам, умудрившись сбить даже непоколебимое чувство направления, с рождения присущее каждому гному. Проще говоря, к тому времени, как его привели в нужное место, новоявленный сотник окончательно заблудился в родных подземельях и вряд ли смог бы быстро найти дорогу обратно.

Это сильно нервировало Дарага, а старый жрец добавил ему поводов для волнения, рассказав длинную историю о страшном проклятье — виноваты в нем были, конечно, эльфы — из-за которого статуи гномов перестали оживать в Молитвенном чертоге, но Каррутуг не бросил детей своих в беде. Он одарил их Великой матерью, способной поддерживать род гномов до тех пор, пока те не снимут проклятье, уничтожив эльфов.

Почесав густую бороду, Дараг задал жрецу давно мучивший его вопрос, поинтересовавшись, откуда и зачем у подгорных жителей взялось мужское причинное место, ежели издревле они создавались из камня. Слуга Каррутуга, замявшись на минуту, пояснил, что и это тоже — дар бога своим детям, дабы они — лучшие из них! — могли оплодотворять Гномоматку… то есть Великую Праматерь всех гномов. Причем Каррутуг так расщедрился, что любой хрурт удавился бы от зависти. "Странные подарки", — пробормотал под нос Дараг и спросил, что же требуется от него.

Жрец объяснил во всех подробностях и даже показал выдолбленную на каменной плите — с истинно гномьей основательностью — картинку, изображавшую сие действо. Изображение произвело на Дарага огромное впечатление, хотя Великая Праматерь была изображена на ней предельно схематично. Воспоминания нахлынули на него, из глубин памяти выплыли причудливые образы. Он с трудом отогнал их. Гном попытался сосредоточиться на главной задаче: ему полагалось оплодотворить чрево, породившее его.

Будь Дараг хруртом, эльфом, орком, гоблином или еще кем-то другим, подобная мысль привела бы его в ужас. Но он был гномом, который осознал, наконец, главную цель своей жизни. Не уничтожение эльфов, не создание пусть и выдающихся изделий из камня и стали, а продолжение рода. Странное умиротворение накрыло его, Дараг позабыл все тревоги и еще долго разговаривал со жрецом, задавая множество вопросов. Тот отвечал уклончиво, но Дараг все же смог многое узнать о Великой Праматери, к которой его тянуло всю жизнь причудливой сыновней любовью.

Подготовка заняла больше двух недель. Кормили его на убой, заставляли каждый день мыться и долго молиться, взывая к Великому Каррутугу, чтобы тот придал Дарагу сил и вообще, в бесконечной милости своей, всячески поспособствовал предстоящему свершению. Несколько раз сотник видел других собратьев, которых приводили к Гномоматке. Так Великую Праматерь жрецы называли между собой, когда думали, что никто их не слышит.

Избранные — чистые, опрятные, уверенные в себе — бесстрашно входили в покои Гномоматки, а выходили оттуда вымотанные, напуганные и потрясенные. Куда их отправляли потом, Дараг не ведал и никого из них больше никогда не видел.

Наконец, пришел и его час. Память оказалась милосердной дамой, Дараг так и не вспомнил, что же происходило в самой пещере. Может, дело в странной жидкости, что дали ему служители Каррутуга в последний момент, может еще в чем, но Дараг осознал себя лишь в тот момент, когда выбрался обратно. Гном стоял на коленях в центре зала, руки дрожали, всклокоченная борода торчала в разные стороны, а вокруг с усталым видом ходил жрец. Он печально заявил, что Дараг провалил миссию, оказавшись недостойным для такого великого дела.

Путь обратно длился гораздо меньше, хотя ноги подкашивались, а мысли словно заволокло туманом. Его провели через несколько больших залов, в которых были устроены ясли, ныне почти пустые. Дараг впервые увидел детей. Мельком, так как жрец сразу толкнул его в спину и повел дальше, но это впечатление навсегда осталось в памяти гнома. Дараг не смог бы даже примерно описать, как они выглядели, но, думая о них, он ощущал неясное тепло в сердце.

Его не назначили в новый отряд, не отправили на работу в кузницу или в шахту. О нем словно забыли. Впрочем, Дараг и не стремился куда-то, он погрузился в беспрерывную апатию. К нему приходили старые товарищи и соратники, гном равнодушно слушал их рассказы, что-то отвечал на вопросы, через силу ел и много спал, дожидаясь неминуемого скорого конца, как избавления от гнета никчемного существования.