Станислав Гримайло - Истории Руана [СИ]

— А и правда, чего не подлатаете? — с насмешкой уточнил у орка.

Галл посмотрел на единственный участок великой преграды жилых краев от нашествий страшных и кровожадный девларов из брошенных земель. Резонно заметил:

— Как все спалим, так новый и справим.

— А межу-то не попутаете? — хмыкнул я.

— Попутаем, не попутаем — разница-то какая?

И ничего не скажешь.

Затрещали ветки, и из подлеска выскочил пушистый зверек, отдаленно похожий на зайца. За ним, отряхиваясь на ходу, вылетел арахн с попугаем на холке. Птиц, с вытаращенными глазами, явно уже осознал всю глупость путешествия в нашей развеселой компании. Зверек шустро проскочил под перекладиной забора, а Куорт не стал напрягаться, а просто снес к крону остатки заградительного бруствера, так сказать.

— Стой… твой… чешуйчатый… мать! — долетели вскрики попугая, пока арахн был на виду.

Зверек и Куорт с наездником снова скрылись где-то в лесу.

— Ну че, так и будете колоситься на ветру? — подначил нетерпеливый гоблин и зашагал.

Вот с таким напутствием я впервые пересек границу обжитого мира, сунувшись в дикие неизведанные края. Смертельно опасные. Пока, правда, для неусидчивых попугаев. Сидел бы, помогал торговать книгами, а то смылся с арахном искать приключений на пернатую задницу. И сдается мне, они не заставят себя ждать.

На ночлег остановились на границе с пустыней. Странное место — могучий лес, со старыми, крепкими деревьями, поющими птицами, жужжащими мириадами насекомых — и резкий переход пусть не в песчаные барханы, но в облезлые холмики, заросшие редкими, кривыми до невозможности, деревцами. Дюжина шагов — мир меняется кардинально. Выцветают краски, веет ветерок, несущий морозную гнильцу. Звуки странно глохнут, в ушах набатом отдает участившийся пульс. Земля — будто спина невообразимо огромного животного — поддается под ногами, мягко пружинит и слегка идет волнами.

Я развернулся, быстро вернулся под сень леса. Запели птицы, яркость белоснежного снега и приглушенный тон темно-зеленых иголок ближайшей елки ударили по глазам, заставив зажмуриться.

Не претерпел изменений лишь набат в голове.

— Потерянные земли, — констатировал орк, ловко сооружающий треногу с котлом над маленьким, весело трещащим костерком.

— Стоит сделать один шаг — и попадаешь в другой мир. Странно это, — прокомментировал я свои ощущения.

Чем еще можно объяснить такое резкое изменение? Огромные портал, провисший на многие километры? Глупости. Но что? Действие грандиозного заклинания? Проклятие? Следствие древней битвы?

— Других миров не существует, лаэр. Эт сказки и предания, — веско заметил Турни, ловко собирая палатку.

— Неужели? Ты у шамана спроси, он тебе все подробно опишет.

— Мир духов, лаэр, неотъемлемая часть нашего мира. Он не виден, но произрастает миллионами нитей через все сущее, от каждого живого существа до его духовного воплощения. Окружающая реальность многогранна, многолика и многослойна. Мы живем на первом слое. После смерти дух, уходя по нити, иногда застревает на втором, или перебирается на третий. Там уже, в зависимости от деяний при жизни, отправляется в путешествие дальше, или возвращается в кольцо Ихая.

— Кольцо Ихая?

— Круговорот сущности, лаэр. Вырваться из него — превзойти себя. Именно поэтому все шаманы моего племени прокляты. Как и любого другого.

Вот так. Самые вкусности проскакивают в обычной болтовне.

— Прокляты, Турни?

— Лишь единицы способны добраться до слоя, до которого могут пробить лазейку шаманы. Так что…

— Они теряются во тьме, Турни…

— Нет! У любого живого существа есть шанс на вознесение, познание своей сути, путешествие к началам!

— Проклятие шамана не в том, что он никогда не сумеет дозваться до своих близких. А в понимании сути смерти. И всем приходиться с этим смириться. — Мягко произнес Галл.

— Нет! Слова говорят о бессмертии духа, о пути, о вознесении!

— И кому удалось вознестись?

Турни закашлялся: хотел выдать целую тираду, но невинный вопрос орка поставил болтливого недомерка в тупик.

— Ну… — и беспомощно уставился на меня.

— Ихаю и горстке великих шаманов. Причем, как я понимаю, до Ихая в силах достучаться только избранные. Есть ли сейчас такие среди ваших племен?

— Духов Ихая множество.

— И кто они? — насмешливо уточнил орк.

Гоблин не нашелся что ответить. А Галл тихо, но уверенно продолжил:

— Память о близких остается в наших сердцах, в наших делах и поступках, в ярости поединка с врагом, в творчестве кузнеца, в песнях, танцах, камланиях шамана… Нити, как говорит твой народ, не рвутся, они опутывают весь мир, но пройти по ним, связаться с ушедшими близкими, сообщить им об успехах и пожаловаться на горести — никому не под силу. Да и не нужно это.