Елена Чудинова - Лилея

— Подруга моя не разумеет по-французски, — Елена не смогла не улыбнуться в ответ.

— Подруга, Вы сказали, я чаю, служанка, однако ж теперь нету друзей лучше слуг, сие и мне знакомо. — Девушка окинула Елену и Парашу быстрым взглядом, не по годам вострым. — Щаслива сделать знакомство, я Диана дю Казотт.

— Я Елена де Роскоф, а это Прасковия. Мы приехали издалека.

— Однако ж Вы француженка, и даже имя Ваше мне смутно знакомо.

— Я француженка по мужу, его убили.

— Воистину, судьбы людские сейчас скроены по одному лекалу, будто у лишенного воображения портного! — Новая знакомая принялась поправлять волоса. — Все дамы потеряли мужей, все кавалеры лишились жен, все девушки женихов, все женихи невест! Да, еще все братья — сестер, и наоборот тоже, с кем ни заговори.

Положительно искрящееся это легкомыслие затронуло сердце Елены: юная Диана нравилась ей, очень нравилась. А вот познакомься они на бале — она б сочла девушку кокетливой пустельгой. Вот уж воистину не спеши судить, какой изъян характера может обернуться добродетелью!

— На правах старожила могу предложить Вам чувствовать себя вольготно и присесть на сию солому.

— Вы неудачно ее сложили, — Диана дю Казотт вновь рассмеялась, принимаясь за дело. — Глядите, надобно класть один ряд охапок вдоль, другой поперек, а потом опять, так будет куда как суше. Вам в диковину, мадам де Роскоф, а между тем я все тут знаю.

— Тут, означает — где?

— Теперь я вижу, что Вы не парижанка, невзирая на выговор. Мы в Консьержери.

Сидеть на переложенной юной Дианой соломе вправду сделалось удобнее, хотя и немного тесно втроем.

— Но разве не только что Вас схватили злодеи? — продолжала удивляться Нелли. — Ваше платье чисто и глажено, словно сейчас из дому.

— Так оно и есть, часу не прошло. Однако ж арестовывают меня с сентября в третий раз, дважды выпускали. Санкюлоты любят играть в кошки и мышки. Но теперь уж, я чаю, не выпустят, — легкая морщинка скользнула над бровями девушки. — Наигрались поди.

— Вы разумеете…

— Сударыня, мы обеи разумеем, о чем речь.

— Она говорит, что уж третий раз здесь, — оборотилась Елена к Параше, отчасти не желая длить малоприятную тему.

— Да уж я поняла.

— Как это ты поняла?

— Первое дело барышня бывалая, разумеет, что до чего, а второе — хорошего человека и без переводу слышно, сердцем, что ль.

— Понять бы, в какой части тюрьмы мы находимся, — задумчиво проговорила Диана дю Казотт.

— От сего зависит, возможно ли бежать? — живо спросила Нелли.

— Разве что уж очень повезет, — Диана вздохнула с досадою. — Сбежать из Консьежери в краткий срок почти немыслимо. В старые времена люди рыли годами ходы, так у них на то имелись в распоряжении десятилетия. А у нас — дни либо часы.

— В отроческие годы мне удалось бежать из такого места, откуда побег был едва ль возможен, — Нелли нахмурилась. — Хотя в тот раз мне помогали друзья, что остались на воле. Но здесь мы с Прасковией чужие. Мы, но не Вы. Есть ли друзья у Вас?

— Друзья? У меня? — Девушка засмеялась с горечью. — Сударыня, откуда мне теперь иметь друзей в Париже? Мои друзья — под ядрами, в осажденном Лионе, где им и должно быть теперь, в Вандее и Мене. Разве сочла бы я другом способного держать ружье мужчину, который был бы теперь не там? Здесь у нас остался единственный друг — всемогущий Господь.

— Однако ж и сидеть, сложа руки, нам не пристало, — заметила Нелли. — Мы, как сюда попали, вот что поняли. С той стороны — не другая камера, а что-то иное. Видите, там свет ярче? В окна, что наверху, можно бы заглянуть, они, в отличье от уличных, и человека кое-как пропустят, лишь бы голова втиснулась. Вот только высоко они, с козел бы можно хоть заглянуть, да козлы слишком ветхи. Падают сразу, едва встанешь на них, даже если одна встает, а другая держит, все одно падают. А вот коли вдвоем удерживать, так хоть выглянуть можно. Нутко, попробуем! Коли стоит того, будем думать, как лестницу сладить.

— Кто ростом выше, я или Вы? По-ро-ско-виа выше нас обеих, но она тяжелей!

— Парашка, гляди!

Смеясь, Нелли и Диана встали спинами друг к дружке, словно девчонки-подружки, соперничающие, кто больше вырос за недолгую разлуку.

— Она на полвершка повыше тебя будет, — Параша, казалось, понимала теперь французскую речь слету.

— Так держим доски, а она полезет!

Параша и Нелли с двух краев ухватились за доски, силясь придать устойчивость ветхому сооружению. Дерево затрещало, когда облаченные в вылинявшие атласные туфельки ножки Дианы уперлись о доски, но козлы выдержали.