Дэвид Фарланд - Рожденная чародейкой

– Птицы не поют, молчат сверчки, – прошептал Биннесман. – Не мычат коровы… на много миль вокруг никаких звуков… кроме как от людей и опустошителей. Что тебе говорит Земля?

Аверан этого не знала. Но чувствовала что-то… похожее на страдание. Может быть, Земля страдала?

Девочка ощутила усталость. Скорей бы кончилась война…

Рыцари на холмах с другой стороны долины выстроились большим кругом. Затем все, как один, подняли свои щиты, и те засверкали, отражая солнечный свет, – так рассылалась во все стороны весть о победе.

Аверан солнечный свет слепил глаза. Девочка прикрыла их рукой.

И вдруг на склоне холма в сотне ярдов заметила черное деревце, маленькое и кривое. Больше похожее на куст, чем на дерево, – чуть выше человеческого роста, с несколькими сучьями. Корявое, неспособное больше расти и набираться силы.

Но оно было живым. Оно сумело выжить рядом с Вонючими прудами, где ничего не росло. Благородное и стойкое деревце.

Аверан не успела подумать, что делает.

Просто соскочила с телеги и пошла к нему.

Издалека казалось, что на таком дереве не могли даже вырасти листья, но подойдя, она увидела, что те уже опали с наступлением осени. Крупные, коричневые, они лежали кругом на земле.

Кора дерева оказалось блестящей, темно-серой, почти как уголь. На ветках кое-где еще держались сморщенные стручки.

Девочка никогда не видела такого дерева и не знала, как оно называется. Но ее влекло к нему с неудержимой силой.

Она взялась за ближайший сук и несильно потянула на себя.

Сук поддался так легко, что она подумала даже, что ошиблась – дерево давно умерло и прогнило насквозь. Но тут же ощутила его упругость и трепет живых соков под корой.

Дерево просто отдавало ей себя.

Добрый выйдет посох, крепкий, могущественный и опасный. Ее посох. Дыхание Аверан участилось от волнения.

За спиной ее послышался голос Биннесмана:

– Хм-м… необычный выбор – черный лабурнум.

– А что это за дерево? – спросила Аверан. – О чем вам говорит мой выбор?

– Не знаю, – ответил Биннесман. Но при этом как-то подозрительно пристально всмотрелся в нее из-под лохматых бровей. – Раньше его никто и никогда не выбирал. Ни одного Охранителя Земли я не встречал, у кого был бы посох из ядовитого дерева.

– Ядовитого?

– В лабурнуме ядовито все – корни, кора, листья, ягоды, орехи. Черный лабурнум – самое ядовитое из всех растений. Жители Лисле, где он произрастает во множестве, называют его отравником.

– Отравник, – повторила Аверан. Название звучало зловеще. Но ей подумалось, что именно из такого дерева она и должна была выбрать себе посох в месте, где было отравлено столько опустошителей.

Она заглянула чародею в глаза. Никогда она не умела понять, говорят ей правду или лгут. Но слишком уж внимательно и странно смотрел на нее Биннесман. Явно знал о ней что-то или хотя бы догадывался, увидев, какой посох она себе выбрала.

Габорн развернул коня и поскакал вверх по склону холма. Лицо его было мрачным как никогда. Он вез печальную весть и, подъехав, сказал своему Хроно:

– В этой схватке погибла королева Хейрин Рыжая.

Затем устало помотал головой и повернулся к девочке.

– Аверан, – сказал он, – я видел у прудов опустошителя с тридцатью шестью щупальцами. С большими передними лапами. Посмотришь на него?

Аверан сглотнула комок в горле. Ну, не могла она больше есть этих мозгов, тем более мозгов отравленного чудовища!

Девочка вскинула посох, совсем как Весна, когда та отражала вчера удары капитана. И поняла, что и впрямь пыталась отразить удар.

Затем она подняла посох высоко над головой, как это делал Биннесман, благословляя Каррис. Почему его надо держать именно так, она не знала. Просто чувствовала, что так, а не иначе.

И тут же перед внутренним взором ее явился образ Пролагателя Путей, со всеми его тридцатью шестью щупальцами и большими передними лапами. Он по-прежнему находился в орде, бежал вместе с остальными в Подземный Мир. На боку у него был шрам, след копья. Щупальца поникли от усталости. Вокруг шли такие же измученные опустошители, и он чуял запах идущих впереди, тихие стоны отчаяния и боли. Он слышал тысячи голосов, которых не дано было услышать ни одному человеку. Аверан захлестнуло волной запахов.

– Он жив! – сказала она Габорну. – Пролагатель еще жив.

Габорн смотрел на нее открыв рот.

Девочка, горя желанием испытать свои силы, оглянулась на вильде.

– Весна, помоги! – сказала она. – Возьмись за мой посох. Помоги мне его вызвать.