Торн Стюарт - Обитель спящих

Приближаясь к воротам, Конан все пристальнее вглядывался, щуря глаза. Еще издали суетящиеся люди показались ему какими-то странными, сероватыми, что ли. И чем ближе он подходил к городу, тем больше убеждался в том, что спит и видит кошмарный сон. Наконец он встал на дороге как вкопанный и недоумевающе помотал головой.

— Все голозадые прихвостни Нергала, что здесь такое происходит?

В разноцветных одеждах, с высокими чалмами на головах, с посохами, корзинами, с повозками, груженными добром или пустыми, у ворот копошились обезьяны. Большие обезьяны в рост человека, с длинными хвостами и темными лапками и мордочками. Выглядело это так, словно огромное стадо обезьян вдруг вздумало поиграть в людей, нарядилось в людские одежды и занялось повседневными людскими делами.

— Вырви Нергал мне печенку! Ты что-нибудь понимаешь, Аридо? — обернулся Конан к своему спутнику.

Дракон сощурил золотые глаза, повел плечами и спрятал в рукавах маленькие ладони.

— Понимаю, — с важностью ответил он. Преображаясь в человека, он отменно играл свою роль мудрого и немного высокомерного старца. — В этом я понимаю больше, чем многие. Колдовство. Это — люди, жители Ланки. Видно, на город наложил проклятие какой-нибудь могущественный маг… Хотя я не чувствую поблизости ни одного стоящего мага, разве что двух-трех шарлатанов, — добавил он и лукаво заметил: — А они славно выглядят в этих пушистых серых шкурках!

Путешественники подошли уже достаточно близко, чтобы их заметила толпа у ворот. Люди-обезьяны, до того занятые каждый своим делом, как по команде обернулись на вновь прибывших. Гомон стих. В полном молчании Конан и дракон подошли к воротам. Толпа зашевелилась, расступаясь, очищая им дорогу, словно каким-нибудь вельможам.

— О жители сказочной Ланки, какое горе постигло вас? — вопросил киммериец. — Только что я слышал людскую речь, но не вижу ни одного человеческого лица!

— У нас больше нет наших лиц, чужестранец, — ответил ему старый сморщенный обезьян, и по толпе вслед его словам эхом прокатился горестный ропот. — Ступай к дому городских Старейшин, там ты узнаешь все, что захочешь знать. Не удивляйся, что мы встретили вас так неподобающе славе Веселой и Богатой Ланки. Вот уже три луны, как ни один корабль не пристал в наших гаванях — люди боятся, что проклятие перекинется и на них. Вы — наши первые гости с начала весны.

— Я вижу, утратив облик, вы не утратили разум, — заметил Конан. — Мы прибыли на Ланку, чтобы почтить великого Рудру и испросить его милости. Мы не боимся проклятия. Поэтому укажите нам дорогу к вашему храму, добрые люди, а с городскими Старейшинами мы побеседуем в другой раз.

Старик печально покачал мохнатой головой. Шерсть на нем, в отличие от обезьян помоложе, имела молочно-белый цвет.

— Службы в храме прекращены. Жрецы не осмеливаются предстать перед алтарем Всемилостивого Рудры в таком непотребном обличье. Но вы найдете их в большом доме при храме и, быть может, они вам что-нибудь посоветуют.

Конан нахмурился: он не ожидал такого поворота событий.

— Идем, почтенный Ши Чхая, — обратился он к своему спутнику. — Проведаем местных жрецов. Быть может, мы и так узнаем от них то, что нам надобно.

Храм высился над городом, видимый со всех сторон. Его купол, сплошь покрытый резьбой, изображающей деяния небожителей, напоминал перевернутый колокол. Пробираясь к нему кривыми и петляющими улочками, двое путников постоянно ловили на себе жадные взгляды. На них глазели отовсюду и все — прохожие на улицах, женщины в больших паланкинах, носильщики этих паланкинов, дети в окнах домов, служанки из-за дверных занавесей. Конан заметил, что на улицах почти нет женщин — если и появлялась какая-нибудь, то по самые глаза закутанная в покрывало.

И так передвигались только самые бедные жительницы проклятого города, большинство же, если им надо было выйти из дома, пряталось за плотными занавесками носилок.

Ланка, хоть и слыла сказочно богатым городом, была слишком мала, чтобы иметь собственное войско и считаться независимым государством. Но дэви Жазмина, прекрасная повелительница Вендии, не имела в Ланке постоянного наместника. На острове велся самый богатый промысел жемчуга и самоцветов, поэтому город пользовался некоторыми привилегиями.

По закону здесь правили жрецы-брахманы, но между ними и горожанами еще существовал совет Старейшин, в который входили потомки самых знатных местных кшатрийских родов. Старейшины не занимались ни торговлей, ни землей, ни мастерскими, но могли владеть и тем, и другим, и третьим, нанимая или покупая для этого людей низших каст.