Сергей Ткаченко: Музыка спящих

…Древние финикийцы делили людей на три категории: живые, мёртвые и «те, кто в море». Человек не рождён для воды, эта стихия ему чужда. Манящая и коварная в своей податливости. Как душа женщины. Но разве это остановило человека?

Потом был воздух. Гордый и независимый, как дух мужчины. Всю свою сознательную историю люди завидовали птицам. Причём, завидовали активно: бессмертные боги, ведьмы в ступах и на метле, Икар и Дедал – они умели летать. Хрустальная мечта человечества. Но потом человечество повзрослело, и мечта превратилась в техническую задачу. Двадцатый век решил её блестяще.

О космосе даже и мечтать толком не успевали. Лопнули со звоном хрустальные небеса. Ап! И люди уже там, по ту сторону… Как-то слишком всё быстро. Слишком… Или это я старею? Брюзжание – первый признак душевной усталости…

Отто налил в бокал на полпальца коньяка, раскурил сигару. Этот вечер он решил посвятить себе. Лично. День был суматошный, пациенты разрывали на части его видеофон. Очередь на прием к именитому психоаналитику выстроилась на три месяца вперёд. А работать не хочется. Глупо как-то. Вот она, обратная сторона свободы – никто не имеет возможности дать бодрящего пинка тому, кто сам себе директор. А ведь работу нужно хотя бы имитировать, дабы клиентуру не растерять.

Сумерки за окном плавно превращались в полноценную ночь, но Отто не спешил включать освещение. Огонька сигары ему сейчас вполне хватало. Странное что-то творится сейчас в его душе. Мысли дурацкие в голову лезут. Опять, например, возникла идея попробовать самому выйти в дрим. Ещё один раз. Прочувствовать мир, который он так ревностно охраняет. Каково это – бороздить океан, в который словно ручейки и реки, стекаются человеческие сновидения? А вдруг результат прошлой попытки был просто случайностью?

Шульц тяжело вздохнул и отхлебнул ещё огненной жидкости. Не будем питать иллюзий – именно ему дрим недоступен. Как говорили предки по этому поводу – сапожник без сапог.

Нет, про космос всё-таки люди успели немножко помечтать – несколько десятков лет у них на это было. А вот на мечты о дриме у человечества времени не было совершенно.

Затушив сигару и решительно водрузив бутылку с коньяком в сервант, Отто включил свет. Вечер для себя – это непозволительная роскошь. Надо работать. Охранять этот чёртов дрим. Перечитав в очередной раз входящий документ, Шульц опять погрузился в невесёлые раздумья, но уже по иному поводу. Ну почему эти идиоты решили поставить его в известность о проекте в последний момент, когда буквально все, кто мог и хотел, обошли по этому направлению Интердрим на три круга вперед и вышли на финишную прямую? А теперь он должен прикрывать их разжиревшие задницы.

После короткого раздумья очередная сигара стала жертвой гильотины. Что ж, надо подключать к этому делу Андрея, и плевать на все коды доступа и уровни секретности. Иначе…

Андрей сладко и широко зевнул. Пора на работу, и он в прекрасной форме. Конкретных задач на сегодняшний рейд не было, а значит, можно просто прогуляться по дриму. Например, по Белому миру – миру тишины, спокойствия и размышлений. Он удобней примостился в утробе комплекса сопровождения и настроился на образ портала. Приятная тёплая тяжесть разлилась по телу – первый признак того, что он засыпает. Образ двери сначала возник в сознании, слегка поплыл, а потом приблизился, будто скачком. Андрей понял, что уже спит, и, стараясь не оглядываться по сторонам, потянул ручку двери на себя…

На этот раз Мир Дверей, с которого начинался дрим, приснился ему в образе бескрайней степи. Трава уже утратила весеннюю сочность, но была ещё по-прежнему зелёной, тёплый ветер приятно ласкал кожу. В этот мир дример попадал всегда абсолютно голым. Любой дример. Почему так? Может это знак полного слияния с дримом? Трудно что-либо внятно объяснить, когда имеешь дело со сновидениями. Особенно чужими. Ведь сон, как и весь дрим – это один сплошной символ.

Впрочем, Андрей не стыдился своей наготы. Как и всякий дример с многолетней практикой он имел великолепно проработанное тело – Аполлон позавидовал бы. Мягкие пшеничного цвета волосы трепетали под струями воздуха в изящной небрежности. Давненько Тарасов не был у парикмахера. Да и брился он не особенно регулярно, многодневная щетина никак не предавала парню элегантности. Ещё одна профессиональная «болезнь» дримеров: какой смысл каждый день скоблить лицо, если большую часть времени проводишь в мире сновидений. И только карие глаза среди всего этого разгильдяйства сверкали словно звёзды от восторга. А восторгаться было чем!