Игорь Мерцалов - Земля Забытых Имен

Он обернулся к Нехладу и Незабудке:

— Будем прощаться.

— Но, господь Весьерод, я так много хочу спросить у тебя! — воскликнула девушка.

— Все ответы есть в сердце твоем, — ответил он, но, наклонившись к ней, чтобы поцеловать в лоб, шепнул: — Все получится, ты сумеешь выпрямить его изломанный дух.

— А как же… — удивленно проговорил Нехлад, указывая на Древлеведа.

Тот, удивительное дело, так и стоял, облокотившись о перила помоста, с безразличным видом глазея на крыши Хрустального города. Уже ни тени отчаяния не было на его лице. Только сейчас он обернулся и встретил взгляд Нехлада с каким-то прохладным любопытством.

— Вы собрались сражаться с ним? Но его нельзя победить, — сказал Весьерод.

— Ну если юноша так хочет, может, пусть попробует? — предложил Древлевед.

— К сожалению или к счастью, но его нельзя убить. Ни руками, ни трижды волшебным оружием, — продолжал бог. — Однажды он исхитрился стать неуязвимым.

— В Баате? — спросил Яромир. — Когда стал един с телом царя, как сказал летописец?

Незабудка и Вельдар посмотрели на него непонимающе, Весьерод с уважением, а Древлевед, кажется, с вполне искренним изумлением.

— Догадался? — спросил он. — Неужели по одному только копью? — Он коснулся древка оружия, прислоненного рядом к перилам.

— По всему, — ответил Нехлад. — Ведь ясно было, что летопись лжет. Летописец Ибрэй, остававшийся живым при Телгире, конечно, верно служил демону и записал историю так, чтобы успокоить читателей. Но еще там сказано, что новый царь Истлан истребил племя ками, из которого был родом. Это скорее мог сделать демон Телгир, испугавшись, что ками способны породить еще более хитроумного юношу. Ну и копье… оно существует на всех гранях нави. Если его изготовили ками, значит, это племя преуспело в постижении магии. Ты не мог не испугаться.

— В моем лесу жило племя, бежавшее из Баата, — сказал Вельдар. — Они рассказывали легенды об ужасах правления Истлана, но ни на миг не сомневались, что он был тем, за кого себя выдавал. Как такое могло случиться?

— А ты спроси у этого редкостно сообразительного юноши, — посоветовал Древлевед. — Он, правда, из другого племени, но явно считает, будто ему известно больше, чем очевидцам.

— Стоило догадаться раньше, — ответил Нехлад, не обращая внимания на насмешку. — Догадаться, например, что ты никакой не Истлан, не Локрис и не Древлевед. Это все… оболочки. Без которых ты, правда, не мог бы существовать. Думаю, ты тот, кого Данаила назвала Никтосом, одним из демонов, призванных в Хрустальный город. С Локрисом ты, наверное, довел свою игру до конца, так? Лишил его всего человеческого, научил беспричинным, бесцельным желаниям — чтобы они были беспредельными? Ведь сам ты лишен воображения и не умеешь мечтать — потому тебе нужно, чтобы рядом был тот, кто умеет. И чем обширнее его желания — тем сильнее твоя власть. Только Локрис все равно подвел тебя, когда от ужаса содеянного в нем проснулась совесть! Ведь так все было? Лишившись Локриса, ты стал бессилен и принужден был искать себе нового… носителя. Сразу или спустя долгое время им стал царь Баата, с которым ты по желанию Истлана слился, да так и не смог выбраться из бессмертной плоти. Хотя ты, кажется, легко меняешь обличья — наверное, твой облик зависит от представления окружающих? Баатцы, я думаю, очень хотели, чтобы юноша из племени ками победил, и для них ты стал Истланом. А потом прошло время — и народ Баата тоже умер. Или душа царя угасла, как некогда — душа Локриса?

В глазах Древлеведа промелькнула тень.

— Я недооценил тебя, сын Булата. И все же твой ум не так остер…

— Достаточно остер, чтобы понять, чего ты от меня хотел! Воспитать нового Локриса! Дать мне соединенную мощь двух демонов, мощь без барьеров сердца и совести… И отнять все человеческое, чтобы не было предела желаниям, чтобы ни совесть, ни сочувствие никогда не остановили меня. К счастью, я разочаровал тебя быстрее, чем прежние твои… послушные хозяева.

— Как вы, боги, допустили это? — сокрушенно покачал головой Вельдар.

— А так, пожалуй, и лучше, — ответил Весьерод, и лицо Древлеведа исказилось злобой. — В своей неуязвимой плоти он — как в темнице. — Он указал на Башню Слез: — В темнице, конечно, посвободнее этой. Но из нее тоже нельзя выбраться самому.

— Ничего, я терпелив, — заверил Древлевед, Локрис, Баатский демон Телгир, царь Истлан — носитель, должно быть, еще тысячи других имен, которые можно отыскать в летописях, по большей части забытых. — Как изволил ты красиво выразиться, народы взрослеют, как люди. Ну а человечество — как народы. Что ж, взрослейте, люди! Придет день, когда вы выберетесь из пеленок детства и поймете, что боги и демоны — нечто большее, чем ваши укрупненные подобия. И тогда вы захотите увидеть меня в блеске истинной славы. Я потребуюсь вам, чтобы исполнять новые, немыслимые желания! И я буду рядом, как всегда был — с того первого мгновения, когда человек понял, что обладает не всем, и возжелал… еще сам не зная чего! — Он расхохотался.