Ника Ракитина - Ясень

Эта книга была та самая, что показывал ей в Вотеле Горт. Подарок, невесть как очутившийся в доме Мэннора. Знак — отчетливый, будто отпечаток подковы на мокрой земле. А колючая ветка шиповника внутри убивала любое сомнение, даже если бы оно оставалось. Рыцарь предлагал Керин стать его женой.

— Ты понимаешь, что это?

— Понимаю. Винар, что мне делать? — Золотоглазая отвернулась к реке, обхватила щеки руками, словно слова застревали, не хотели выходить из губ. — Если я соглашусь, это — помощь. Это торная дорога на Север. Это обученные полки. Это мудрые военные советчики. Все то, чего у меня не было до сих пор. Все то, чего Ясень… Винар!

— Все… отпу-стило… — волхв оторвал ладонь от груди, где сердце. Перенял протянутые руки Керин. — Не реви! Я живой.

— Это д-дождь…

Зубы у нее клацали. Керин трясло. Она вовсе не собиралась так глубоко лезть в душу старому волхву, имя «Винар» легло на язык случайно. Но когда оказалось, что озарение истинно, все заслоны сорвались и в самой Керин… Разгадки мучивших вопросов, странных снов, возможность быть понятой, узнать свое прошлое, наконец — все это было на расстоянии вытянутой руки. Керин дрожала и не могла остановиться. А сверху стеной обрушивался дождь.

— Ну, будет…

Обхватив рукой, крепко прижав к себе, дедуня вынул Керин из лодки и почти понес в безмятежно дремлющий дом. Там разжег в пустой горнице очаг, придвинул лаву. Сова, наконец, оставила его плечо; перелетела на высокую полку, нахохлилась, прикрыв веки. Волхв пристроил сушить гримуар. Отжал воду с одежды, волос и бороды.

— Ну, что стоишь? — заворчал на Керин. — Мокрое снимай. Золотоглазая стянула верхнюю рубаху, сбросила сапоги и, все еще дрожа, подсела к огню.

— Объясни мне, все же, внучка, кто тебе такие подарки дарит?

Золотоглазая закрыла ладонями лицо. Алая кровь просвечивала сквозь тонкую кожу.

— Хоть бы слово… от себя; он больше торгаш, чем Мэннор… Обезопасил себя от любых наветов… Винар, отчего я знаю, что этот шиповник, в книге, означает свадебный обряд?

— Потому что так и есть, — старик поворошил кочергой дрова, чтобы лучше прогорали. — Только это еще не обряд, вопрос. Пока ты не отдала посватавшемуся такой же цветок. Прости, я отвык, когда меня называют по имени.

Она резко повернулась. Полуденным солнцем полыхнули глаза:

— Что мне делать?! У самих нас не хватит сил пробиться сквозь земли Прислужников.

— Ты любишь его?

— Я не знаю.

Керин задумалась, стряхивая с почти просохших волос несуществующие капли, и казалось, для нее нет более важного занятия на земле. Дождь колотил в окошко, в горнице пахло влагою и дымом. Сова на полке шуршала, перебирая клювом перья.

— Винар, скажи мне. Кто я?

Он вздрогнул. Желваки напряглись под морщинистой кожей:

— Керин… Я не знаю.

— Тогда ответь мне: что такое Мертвый лес?

Винар опустился на скрипнувшую скамью.

— Ты умеешь задавать вопросы, на которые нет ответов.

— Или ты их не знаешь, — дрогнув губами, сказала Керин.

Он вскинул голову. И повторил отчетливо:

— Или я их не знаю. Мертвый лес — просто мертвый лес. Высохшие деревья и твердая, будто камень, земля. Незримых там нет.

— Я з-заплатила своей памятью за возможность сражаться? Я что — действительно твоя д-душа, воплощенная в меч?

Винар разглядывал свои руки, словно видел впервые и теперь не знал, что с ними делать.

— Я не бог, девочка. У меня нет готовых ответов. Даже эту вот книгу писал не я.

Керин взяла гримуар на колени и бессознательно разгладила покоробленные страницы. Ветка шиповника выскользнула и упала, рассыпав лепестки.

Воин твердо взглянул в глаза Керин:

— Я отдам тебе свое прошлое. Вне посвящения. Просто слова.

— Да!

Бежало время.

Наконец Керин спросила, глядя на замирающий огонь:

— Где мы возьмем столько ладей?

— Лето было сухим: войско сумеет пройти вдоль левого берега. А вьюки повезете лодками. Тогда… когда я вел дружину… лето было такое же. Почти без дождей. Става обмелела, а болота высохли. Только нас было меньше, и мы шли на юг, — он резко тряхнул седой головой. — Отправь кого-нибудь надежного разведать дорогу. И узнать, что сейчас в Туле — корни Незримых тянутся оттуда.

Керин закусила губу. Огонь облил красным ее вытянутые к решетке очага ноги. Винар вздрогнул.

— Хорошо, — она со вздохом захлопнула позабытую книгу. — Мы вернемся в Сарт и снарядим людей на высмотр. Мэннор пойдет. Он чувствует себя виноватым.

Дедуня кивнул, нежно приподнял лицо Керин за подбородок, заглянул в золотые глаза: