Тиа Атрейдес - Песнь третья, О Троне и Дороге в неивестность

Его Величество раздраженно ходил из угла в угол, не обращая внимания на укоризненные причитания камердинера, и теребил кружевной ворот рубашки. Впервые со дня коронации заботы о Валанте легли на его плечи — а он не знал, что делать. Да и что он может, король без совета, казны и армии? Слава Светлой, хоть Малая гвардия осталась. Идти к Ристане и просить её направить усиленные морские патрули? Чтобы она посмеялась в лицо и раздула очередной скандал? Нет уж, извините. Выступить на совете и поделиться информацией? И подставить Дайма, который пока даже Императору не доложил. Да и кто ж его, малыша неразумного, на совет пустит…

Единственная надежда — сыграть немножко в поддавки с лордом Рустагиром и посмотреть, что получится. Узнать хоть, что ему надо — рано или поздно все равно раскроет намерения. Вот только лучше бы не поздно!

Скользкий все же человек. Не маг, но магии Разума, похоже, не поддается. Или поддается? Может, Шу из него что-то вытащит?

— Кей! Ты ещё не готов?

Легка на помине. Расфуфыренная, словно записная кокетка. Для Тигренка своего старается, не иначе.

— Да сейчас, сейчас.

Он позволил наконец камердинеру завершить облачение Величества в подобающий наряд. Оглядел себя в зеркале, хмыкнул скептически — к сестричке придирается, а сам-то, сам… павлин! Тоже, любовь… может, ещё перышек в прическу воткнуть, для полного сходства, и надуться, как придворный индюк? Вот уж точно ухажер будет хоть куда.

Неудивительно, что Её Высочество при слове «прием» морщит носик и фыркает. Мало приятного, когда вся эта расфуфыренная толпа пялится и перешептывается за спиной. Наблюдать за суетой и тщетой со стороны было намного приятнее, чем оказаться в центре внимания — пусть даже и мало кто решался заговорить с новым любовником колдуньи, но липкие щупальца любопытства не отставали ни на секунду. А любимая только хихикать изволила. Методика обучения, мол, не позволяет делать все за тебя. Учись сам — раз уж с шедевром Конвента справился, что тебе какие-то светские сплетники? Да, если бы ещё понимать, как справился…

Объяснения Дайма, как закрываться от Конвента, особо не помогали. Демонова туча мудреных слов, вроде визуализации намерения и смещения плотности среды, ничего, кроме головной боли, в себе не содержала. Целый час мучился, пытаясь что-то там сместить, пока Шу не махнула на это дело рукой и не заявила, что оно само как-нибудь получится, если очень надо будет. И вообще, не все сразу.

Ну да, не все сразу! А в пруд с голодными крокодилами потом? Или прямо сейчас? И когда-то ведь казалось, что быть магом так здорово и приятно… приятно, когда сотня назойливых тараканов в голову не лезет! Вот что за дело той мымре в розовом, сколько раз за ночь он принцессу ублажает? А ведь полчаса, не меньше, только об этом и думает. Уже дырку в голове провертела! Упыриха!

Разозлившись, Хилл мысленно рыкнул на настырную даму, сопроводив мысль «Чтоб ты провалилась!» очаровательной светской улыбкой. И тут же улыбнулся вполне искренне — пыточное сверло её любопытства пропало из виска, а сама дама несколько побледнела и наконец отвернулась.

— Какие мы страшные, — подмигнула возлюбленная, приблизившись в очередной фигуре танца. — Всех гостей не распугай.

Методика, ширхаб её забери! Получится, если очень надо! А ведь получилось, кто бы мог подумать.

Отделаться от остальных любопытствующих скопом оказалось совсем просто, особенно, когда на память пришел самый первый раз, когда он увидел Шу. Сиреневый купол, с которого скатывались такие же в точности липкие нити.

Капелька сосредоточения, и такой же купол, только маленький, вырос и вокруг него. Смещение, значит? Ну, теперь хоть понятно, что это за смещение такое…

— И визуализация, — шепнула принцесса.

— Подслушиваешь?

— Зачем? Ты достаточно громко ругаешься.

Сиреневые глаза смеялись, и вся она светилась и переливалась довольством и гордостью. О боги, видеть её, знать, что она гордится и восхищается им… что ещё нужно для счастья? Ну, разве что…

— Лорд Артхольм, прекратите, — Шу порозовела и задышала чаще. — Так нечестно.

— Разве? — Хилл сделал невинные глаза, продолжая ласкать открытую шейку возлюбленной — мысленно, только мысленно!

— Вы нарываетесь, милорд.

— Это обещание, Ваше Высочество?

— Да, милорд. Так вы пригласите даму на следующий танец?

Он кивнул и снова подал ей руку. Танцевать? Это теперь так называется?

Мир раздвоился. Где-то вдали звучала музыка, чинно двигались разодетые пары, кружась и кланяясь в старинной сарабанде, плыл над залом запах духов и свеч… и он сам кланялся и кружился, и улыбался светски прелестной даме в изысканном серебристом платье… прозрачном, как легкий туман. И туманные руки шаловливо забирались под батист рубашки, ластились к нагой коже. Щекотали губы и гладили грудь. Шу улыбалась легко и нежно, приседая в реверансе — и розовые соски светились сквозь марево парчи, а невидимые руки ерошили волосы на затылке и пощипывали за ухо.