Тиа Атрейдес - Дети Грозы

Если маркиз иногда и думал о том, что поступил с незнакомой девочкой не очень красиво, то достаточно было вспомнить о милых привычках царственного брата, чтобы почувствовать себя благородным спасителем принцесс от страшных драконов. Наверняка, сама принцесса Шуалейда предпочла бы остаться незамужней и с подпорченной репутацией, чем терпеть то, что кронпринц любил проделывать с любовницами и первой женой. Не зря же его прелестная супруга на втором году счастливой семейной жизни сломала шею, спрыгнув с самой высокой башни императорского дворца. Лерма не расстроился, потому как первого сына она скинула, а второй ребенок почти никогда не рождается одаренным.

В скором времени Дайму предстояло встретиться с сумрачной. После того скандала он пытался добиться назначения в Суард ещё одного мага, на сей раз светлого, чтобы учил Шуалейду. Но попытки успехом не увенчались: магистр Парьен опасался дать темному Пауку, собственному заместителю, лишний козырь. Равновесие, баланс, компромисс… вспоминая помешанного на осторожности и корректности главу Конвента, Дайм готов был шипеть и плеваться. Положиться на волю богов? Не вмешиваться, дабы не навредить? Может, ещё удавиться, только бы темному Тхемши ненароком хвост не прищемить?

Благодаря трусливой политике Великого светлого, Шуалейда осталась без наставника. А лучший ученик Великого Паука, магистр Рональд шер Бастерхази, при некотором старании заполучит девочку себе в ученицы — и все усилия Дайма пойдут ишаку под хвост. Так что придется лично проследить, чтобы сумрачная держалась от придворного мага подальше.

Утонув в объятиях удобнейшего кресла, Дайм курил трубку и обстоятельно обсуждал с Его Величеством составление изысканных табачных смесей.

— Апельсин, ваниль и черный лист дают сладко-пряный аромат, а если еще горькую нотку бергамота…

— Кедр, вишня и полынь к синьскому табаку, и добавить три капли масла денгуны…

А у дверей кабинета, под насмешливыми взглядами придворных, топтался посланный Ристаной паж: Ее Высочество ждала новостей из Метрополии, но вовсе не тех, что привез Дайм. Страх и нетерпение пажа отравляли воздух, но не могли испортить вкус великолепного калбонского коньяка. Любуясь игрой света в янтарной жидкости, Дайм прикидывал, сколько еще вытерпит Ристана: явится прямо в кабинет к отцу или дождется обеда. Идти к ней Дайм категорически не желал. Ему более чем хватило последней решительной попытки Ристаны заполучить влиятельного союзника. Вспомнив, что ему пришлось вытерпеть три месяца назад, Дайм поморщился и потянулся к бокалу, прогнать с языка тошнотный привкус.

235 год. Второй месяц зимы (три месяца назад)

Суард.

Пламя в камине трещало и бросало дрожащие отблески на мягкий хмирский ковер, резные подлокотники кресел, бутылку фаллийского и бокалы из тончайшего розового сашмирского стекла. По гостиной плыл тяжелый запах сандала и мускуса, а в приглушенном теплом свете фейских груш, покрытых драгоценным кварцевым лаком и гроздьями развешанных под потолком, кожа принцессы казалась еще нежнее, а взгляд — еще таинственнее.

Ее Высочество доверительно положила тонкие, унизанные кольцами пальчики ему на руку и чуть наклонилась, позволяя увидеть ложбинку меж пышных грудей, затянутых бордовой тафтой.

— …не сможет управлять провинцией, — ворковала она. — Мальчику и так придется нелегко. Хрупкое здоровье, отсутствие подобающего воспитания и образования… мой дорогой брат не выдержит груза ответственности. Тем более здоровье Его Величества не позволяет надеяться, что тяжесть короны ляжет на Кейранна после совершеннолетия…

Дайм осторожно высвободил руку — потянулся к бокалам — и подавил вздох облегчения: боль отпустила.

— Ваше Высочество, несомненно, правы. Кейранну придется нелегко…

— Вы же сами знаете, Дайм, чтобы держать в узде амбиции сиятельных шеров, одной королевской крови мало. Они растерзают малыша на части на первом же совете.

Сочувственно покачав головой — так, что будто бы случайно выбившийся из прически локон упал на щеку, подчеркнув вороным блеском матовую нежность кожи — она приняла из рук маркиза полный бокал. И будто бы случайно коснулась его пальцев, одарив еще одной вспышкой боли.

— Ведь были прецеденты: Альсина Лестургийская в сто шестом году наследовала престол и правила провинцией до совершеннолетия сына. За двадцать два года не случилось ни мятежа, ни голода — провинция под ее управлением процветала. А я веду дела Валанты уже более пяти лет…