Тиа Атрейдес - Дети Грозы

Тихо, стараясь не дышать, Келм нырнул головой в лаз. Только бы не застрять! Повезло — местные псы оказались не мелкой породы. Поминая орочью мать и отчаянно моргая, чтобы избавить глаза от сухой едкой пыли, Келм вылез по ту сторону забора. Здесь лаз прикрывали от хозяйского взгляда кусты с мелкими, грязными листьями. Смрад стоял неимоверный — высунувшись из кустов, он увидел прямо перед носом покрытые склизким налетом доски. А в щель между досками — каменные столы с налипшей чешуей и печи с вмурованными котлами. В котлах что-то тихо булькало, пуская струйки желтоватого пара.

Морщась, сглатывая горечь и смаргивая слезы, Келм пополз вдоль сарая. Прочь отсюда! Пока не выблевал кишки от мерзкой вони!

Преодолев несколько саженей, Келм уперся в забор. Тупик! Твою багдыр! Не в ту сторону…

Но ругаться было некогда. Осторожно подняв голову над кустами, Келм огляделся. Справа забор, слева сарай, впереди забор, но пониже, из-за беленой стены ветки абрикоса… знать бы еще, с какой стороны поджидают коллеги по Гильдии! Со стороны сарая послышались незнакомые мужские голоса — что-то про плотность, вязкость… голоса приближались, а Келм судорожно думал: то ли выскочить к клееварам, они точно не убьют, то ли махнуть в соседний двор. Первый вариант показался надежнее: если бы сейчас попались гвардейцы Труста, он бы с радостью сдался.

Едва он решился и повернул обратно, затылок пронзила боль и в глазах потемнело. Ничего не видя и не соображая, Келм взмахнул ножом наугад, но сильная рука перехватила запястье, вывернула… Он чуть не заорал от боли.

— Хорош чудить, малыш, — послышался голос Исмарского Нырка. — Ну ты и дыру нашел, хе!

Сквозь рокот прибоя в ушах пробился голос Угря:

— Я ж говорил, он не из тех, кто сдается.

— Ладно. Сойдет, — хмыкнул Нырок.

Келм почувствовал, как взлетает в воздух. Сгруппировался, и, преодолев слабость, по-кошачьи приземлился на твердую землю, по пути оцарапавшись о ветки. Вывернутая рука подломилась, и он ткнулся носом в траву.

— Хватит валяться, — бросил Угорь.

Но не успел продолжить, как Келм вскочил на ноги — в привычную боевую стойку.

— Ну, развоевался, — хохотнул Нырок, уже успевший с удобством расположиться под деревом. — Садись, разговор есть.

Келм кинул настороженный взгляд на Угря — тот кивнул: садись, мол, не бойся. И сам сел, скрестив ноги, неподалеку от Призывающего.

— Ты еще не передумал придушить Лягушонка? — огорошил Келма Нырок.

Замерев, Келм не знал, что отвечать.

— Значит, не передумал, — удовлетворенно кивнул Призывающий. — И правильно. Но не сейчас. Что ты знаешь об испытаниях?

— Выжить, добраться до Алью Хисс, заключить договор, — не понимая, к чему клонит убийца, ответил Келм.

— В чем суть договора, знаешь?

— Хисс показывает путь в Ургаш в обмен на службу…

— И?

— Душу… — совсем тихо закончил Келм.

Мастер не раз говорил об этом — но до сих пор как-то не верилось, что всерьез. И что этот момент когда-нибудь наступит. А сейчас, глядя в колодцы черноты на заурядном, с носом-уточкой и тонкими усиками, лице Нырка, Келм вдруг понял: скоро. Совсем скоро! Там, в колодцах, не было дна.

— Что, испугался? — ухмыльнулся одними губами убийца.

Келм замотал головой, не желая признаваться.

— И зря. Ургаш вовсе не такое страшное место, как пугают народ святоши Райны. Ну да если выживешь, сам поймешь. А что вам говорил Мастер про жертву?

— Жертву? — Келм лихорадочно пытался вспомнить: что же? И говорил ли?

— Да, дело серьезно, — покачал головой Нырок. — Ты знаешь, что только тот, чью жертву примет Хисс, сумеет войти в храм?

Келм кивнул: он понял, о чем говорит Нырок. Охотиться на претендентов будет не только Гильдия, но и они сами, друг за другом. Хисс никогда не принимает всех претендентов. В лучшем случае половину — а чаще одного или двоих. Но чего Келм пока не понял, так это зачем Нырку вдруг понадобилось устраивать экзамен.

Словно прочитав мысли Келма, Нырок подтолкнул его дальше:

— Единственное, на чем держится Гильдия, это закон. Отними закон — и что останется? Подорвать устои просто, но Мастеру дороже его маленькие слабости.

Нырок усмехнулся, предоставляя Келму самому додумать, что за слабости у Мастера Тени. Это было несложно. Вопиющее нарушение традиций: жена, сын — пусть Фаина и звалась экономкой, но стоило лишь раз увидеть Мастера и Свистка рядом, и вопрос о том, кто отец юноши, исчезал. Но снова: зачем Нырку Угорь? И зачем Келм? Для Призывающего убить ученика — что цыпленку шею свернуть. Разве что…