Светлана Храмова - Штопальщица

– Наконец-то!

Шофер открыл перед ней дверь. Джоанна вышла, постояла на крыльце светящегося огнями дома. Вид, открывшийся взору, ошеломил.

– Боже, какая красота! – почти непроизвольно вырвалось у нее.

– Освещение репетируем. Для завтрашнего приема. Нравится? – Пит Кончевски, верный партнер, юрист, хранитель финансов и распорядитель на все случаи жизни, – обвел широким жестом разноцветную партитуру иллюминации. И впрямь, партитура. Через мгновение пространство наполнилось звуками, подчеркивая музыкальную природу освещения, задуманного модным дизайнером.

– Пит, ты просто волшебник! Как всегда, продумано все. И ты не хочешь меня поцеловать? – она подставила щеку, которую он неловко чмокнул. Тогда она сама расцеловала его. В обе щеки. Он совсем смутился. Посмотрел на нее – сложным, встревоженным взглядом. Впрочем, он всегда на нее так смотрел. Джоанна привыкла сознавать, что в глубине души он любит ее. Просто не решается проявить чувства, она не раз смеялась про себя, что не все потеряно. Пит придет к ней на зов в любую минуту.

Впрочем, у каждой женщины есть обожатели, не решающиеся проявить свои чувства. И когда им предоставляют эту возможность, они пугаются и предпочитают сбежать, спрятаться, отсидеться где-нибудь – все, что угодно, лишь бы оставить все как есть, Джоанна это понимала.

Пользовалась услугами и профессионализмом Пита, никогда не скупилась, выражая признательность, а он оставался верен как собака. Когда-то его жена Келли поработала личным стилистом Джоанны Джойс. Очень недолго. Творческий союз оказался малоудачным. Джоанна в тот год вошла в десятку наиболее дурно одетых звезд. Келли она уволила – на первый взгляд, рискуя, но на самом деле, даже не опасаясь, что незаменимый Пит уйдет.

Знала, что он предан прежде всего ей. И важно ничего не менять. Умный, точный и обязательный Пит выполнял обязанности, по меньшей мере, пяти сотрудников. Или двадцати – все индивидуально. Невысокий и сухощавый, с длинным лицом и короткими седыми кудрявыми волосами, всегда в сером костюме с неизменным галстуком-бабочкой. Тоже серой. И светлыми глазами. Кстати, за столько лет она не удосужилась понять, какого они цвета. Серые или голубые. Или зеленоватые. Джоанна приблизилась к Питу вплотную.

– Фейерверк мешает разглядеть. У тебя глаза серые или голубые? – спросила она с искренним интересом.

– Когда как. Иногда серые, а иногда голубые, – ответил он просто, даже не меняя выражения лица. Потом добавил тихо: – Что-то случилось? У тебя странный взгляд.

– Ничего. Все в порядке. – Она растерялась, даже смутилась. Вспомнила, почему взгляд кажется странным. Вспомнила – и чуть не скорчилась от боли внизу живота. Но сдержалась. Почти без напряжения в голосе добавила

– Просто очень устала. И голова болит. Я пойду в кабинет. Мне надо побыть одной. Скажи Зельме, что я не голодна. Хорошо? – она нежно положила руку на плечо Пита, будто хотела ободряюще хлопнуть, но получилось как-то неловко и многозначительно, потом рассеянно улыбнулась и прошла в дом.

– Да, конечно. Но потом я бы хотел, – начал он, глядя на нее несколько обескураженно. Столько распоряжений сделано, ему хотелось отчитаться, посоветоваться.

– Я спущусь, – уже на ходу обернулась Джоанна. – Очень скоро. Полчаса, от силы час. Приду в себя и вернусь, мы договорим. Обещаю. Попей пока чаю. Или освещение порепетируй. Здорово как переливается, даже голова кружится. Немного. – Джоанна еще раз оглядела светящийся дом и праздничные гирлянды в саду:

– Красиво так! – выдохнула она снова, и поняла, что не хочет ничего говорить. И пусть вокруг ни души.

В холле возились девушки-горничные, наводя последние штрихи марафета. Джоанна метнулась в кабинет, и тут же повернула ключ, запирая дверь изнутри. Внезапно почувствовала, что нет никакого желания даже пошевелиться. Затуманенным взглядом оглядывала помещение, прислонившись к деревянной поверхности двери. Массивные дубовые шкафы, огромный стол. «Основательная и серьезная мебель для обстоятельных и серьезных людей», – вдруг вспомнила, как они смеялись с Саймоном, когда увидели этот слоган в каталоге. Сначала понравился слоган, потом шкафы и стол. «Действие действительно действенной рекламы» – тараторили оба, соревнуясь в скорости и отчетливости выговаривания. Победитель целовал побежденного. Или наоборот. Она уже не помнила. Неважно. Столько времени прошло.

Кабинет – единственная комната в доме, где в течение этой недели никто не усердствовал, приводя обстановку в надлежащий вид. Горничная лишь слегка смахивала пыль. К вещам в кабинете притрагиваться запрещено.