Александр Михайловский - Ярость славян

– Йа-йа, – отозвался задумавшийся Вольфганг, – я идти вместе с вы, камраден, и воевать тоже вместе с вы.

– Ну вот и все, – сказал Лютый, – все согласны. Только Циалу мы спрашивать не будем. Такова теперь ее бабья доля – как ниточка за иголочкой следовать за Орликом.

Патрикий Кирилл хотел уже было объяснить самовлюбленному мужлану Лютому, что непобедимые легионы Серегина по большей части состоят именно из баб, и что большинство этих баб в крутизне и плечистости превосходят и Лютого, и Орлика, и даже Вольфганга. Хотел, но не стал этого делать. Во-первых – спор в таком случае мог затянуться до глубокой ночи и закончиться в тюрьме у городского эпарха. Во-вторых, умолчание – это не ложь, и патрикию Кириллу хотелось полюбоваться на рожу Лютого, когда он увидит непобедимые легионы Серегина в конном строю и на купании в Днепре в полной наготе. Или когда они прибудут, для купания в реке будет уже слишком холодно?

Но в любом случае, если принципиальное согласие уже получено, надо отмыть свои новые приобретения в бане, обстричь их лохматые бороды и волосы, и обрядить всех пятерых в относительно дешевые, грубые и прочные моряцкие одежды. После чего нужно заглянуть в «Золотую Барабульку» и найти для всех шестерых место на корабле, который пойдет в Херсонес. И все это должно быть сделано немедленно; если отплытие будет перенесено на завтра, то это только увеличит риск разоблачения.

18 сентября 561 Р.Х., день сорок четвертый, За час до полудня. Византийская империя, Константинополь, Галата, трактир «Золотая Барабулька».

В полупустом трактире, куда патрикий Кирилл зашел со своими спутниками поесть жареной рыбы сегодняшнего улова и встретиться с нужными людьми, царили тишина, полумрак, прохлада и вкусные запахи. Сев за чистый, выскобленный ножом, некрашеный стол, патрикий подозвал к себе мальчишку-полового и, вручив тому серебряный миллиаресий, заявил:

– Кувшин молодого эвбейского и жареной рыбы на всех.

Мальчишка цопнул монету и, махнув тряпкой по идеально чистой поверхности стола, поинтересовался:

– Быть может, господа желают девочек? У нас есть комнаты на втором этаже, а в них красотки на любой вкус: ромейки, готки, славянки, арабки, персиянки, египтянки, африканки…

Патрикий Кирилл в ответ только поморщился и отрицательно покачал головой. Тратить деньги на византийских шлюх, чья молодость и красота заключается только в количестве наложенной на них косметики? Нет, увольте. Стоит только немного подождать, и в его распоряжении будут такие крали… и что самое главное – они будут заниматься с ним любовью из одного только энтузиазма, даже не заговаривая о деньгах.

Мальчишка-половой неправильно понял брезгливое выражение лица гостя и, угодливо согнувшись, спросил:

– Или, быть может, господ интересуют мальчики? Есть довольно неплохой выбор…

– Нет, – резко ответил патрикий Кирилл, – ни мальчиков, ни девочек нам не надо. Лучше поскорее принеси наш заказ и постарайся узнать, есть ли здесь надежные капитаны, в ближайшее время – желательно немедленно – направляющиеся в Херсонес. Справишься – получишь такую же монету для себя лично.

– Будет исполнено, господин, – мальчишка еще раз поклонился, а потом принялся делать условные знаки массивной дебелой женщине, стоявшей за стойкой. Почти сразу же из кухонных помещений, отделенных от общего зала плотным матерчатым занавесом, показались две черноволосые девицы – одной на вид лет семнадцать-восемнадцать, второй чуть меньше – явно приходившиеся дочерьми женщине за стойкой. Младшая тащила на плече массивный глиняный кувшин, а у старшей в руках был поднос с шестью большими грубыми глиняными кружками. С грохотом водрузив все это на стол, сестры широко улыбнулись красивым и представительным мужчинам, сидевшим за столом. Если младшая была узкобедрой и почти безгрудой, то у старшей домотканая стола* с вышивкой по вороту внушительно оттопыривалась двумя массивными полушариями, а туго завязанный пояс подчеркивал узкую талию.

Примечание авторов: * стола – византийская женская верхняя одежда, представлявшая из себя длинную тунику до пола, обычно украшенную вышивкой. Выходя на улицу, византийки поверх столы обычно накидывали на плечи паллий, то есть закрывающий плечи и руки шаль или платок, а на голову надевали головной убор, часто с вуалью.

– Это мои сестры Гликерия и Кира, – шепнул мальчишка патрикию Кириллу, – если господин передумает насчет девочек, и поднимется в комнаты, то они будут рады обслужить его.