Адам Эпштейн - Круг Героев

Элдвин заметил, что Гилберт таращится на воду. Он отстранил перепончатой лапой Тенька, который шумно выпрашивал еще еды.

– Ш-ш-ш, – шикнул Гилберт. – Погоди минутку.

Лягух не сводил пристального взгляда с поверхности пруда. И когда он поднял голову, на нем лица не было.

– Это что было? – осведомился Элдвин.

– «Что» – это что? – переспросил Гилберт, прикинувшись непонимающим.

– Я знаю этот взгляд, – сказал Элдвин. – Что ты видел?

– Ничего, – пожал плечами лягух.

– Гилберт, что ты видел? – наседал кот.

Но как следует взять Гилберта в оборот он не успел. Из дворца показались Урбо и Уорден.

– Все ожидают вас, – произнес Уорден.

Трое из Пророчества и их верные проследовали во дворец за королевскими советниками и двинулись по длинному коридору. Они миновали королевскую библиотеку и лестницу в дворцовые подземелья. Урбо и Уорден встали возле дверей, ведущих в большой зал.

– У кого-нибудь еще язык потеет? – хрипло квакнул Гилберт. Друзья недоуменно посмотрели на лягуха. – Ой, ладно, наверное, это чисто лягушачье.

Урбо распахнул дверь в огромный зал с высоким потолком и витражами вдоль стен. Самый большой витраж был закрыт занавесом. В воздухе вились разноцветные вымпелы, иллюзорные цветы росли прямо на потолочных балках и осыпали собравшихся дождем из лепестков. В зале яблоку было негде упасть – все места занимали люди или животные. В передних рядах расположились Мэйденмирские кошки, лягушки Даку и птицы Подгорья. Галлеон стоял рядом с Делайлой, а за их спиной толпился портовый люд из Сплит-Ривера, даже несколько эльфийских пиратов затесалось. Рогомыши расселись на плечах у людей, чтобы лучше видеть. Мангусты и королевские кобры сидели и лежали вперемежку, на время позабыв о вековой вражде.

Во главе зала стояли рядом королева Лоранелла и Галатея, владычица конь-огней, – обе увенчанные одинаковыми коронами с семью зубцами. За их спиной влево и вправо протянулся стол в форме полумесяца – по десять кресел с каждой стороны. В креслах чередовались люди и животные: люди представляли разные уголки Огромии, а животные – многочисленные виды, населявшие королевство. Среди советников были Банши, Навид, Марати, Анура, папа Гилберта и мама Скайлар. Симеон тоже сидел бы в Совете, если бы не ушел в Завтрашнюю Жизнь. Даже искусство ворона-целителя оказалось бессильно против ран, нанесенных клыками Лотара. Но Симеон охотно принял свою судьбу, ведь в Завтрашней Жизни его ждала встреча с верным, Таварисом.

Королева Лоранелла и Галатея поклонились Троим из Пророчества, и каждый в зале последовал их примеру.

– Новые герои Огромии! – провозгласила Галатея.

Зал разразился восторженными криками.

Элдвин, Скайлар и Гилберт двинулись по проходу к середине зала. И пока они шли, руки, лапы, хвосты и крылья так и тянулись к ним, норовя прикоснуться к спасителям Огромии. Джек, Далтон и Марианна шествовали следом.

– Вы не просто спасли всех нас, – произнесла Лоранелла. – Вы заново открыли нам давно позабытую истину: стоим мы на двух или на четырех ногах – мы стоим все вместе, как одно целое.

– Нет памятника, достойного ваших свершений, – продолжила Галатея. – Ваш подвиг вы лицезрите воочию. Не одна королева стоит перед вами, а две.

– И позвольте воздать вам честь за это, – добавила Лоранелла.

Она махнула рукой в сторону занавеса, закрывавшего тот самый витраж, который когда-то разбила вдребезги Паксахара. Три птицы взлетели и оттянули покров в сторону. Фамильяры подняли взгляд, ожидая увидеть знакомую картину: точную копию барельефа, где Кальстафф, Лоранелла и Горный Алхимик стоят под тремя падучими звездами. Примерно это они и увидели. С той разницей, что вместо волшебников-людей на витраже были изображены они сами – Элдвин, Скайлар и Гилберт.

– Вы исполнили Пророчество, – сказала Лоранелла. – И не потому, что так предрекли звезды, но лишь потому, что сумели отыскать мужество и величие в самих себе и друг в друге.

Элдвин смотрел на витраж, и грудь у него так и распирало от гордости. Подумать только: бродяжка-кот из Бриджтауэра совершил невозможное. Ну не один, конечно, а с друзьями.

Элдвин покосился на Скайлар и Гилберта и улыбнулся.

Луч послеполуденного солнца упал на витраж, расцветив весь зал голубым, зеленым и черно-белым.

И тут Элдвин вспомнил побелевшую физиономию Гилберта над прудом. Кот наклонился и прошептал другу прямо в ухо: