Валерий Воскобойников - Война Владигора

Еще недавно рассказывала, как вспоминает синегорского князя, пела о его сыне, которого вынашивает под сердцем, а спустя несколько дней уже трется около другого мужчины! И поняла Забавка, что ни Рюген, ни Тынна не звали ёе. А еще показалось ей, что увидела на далеком от них холме несколько всадников на лосях. Забавка даже подумала, что потом снова на них поглядит.

Попробовала она связаться и с Заремой. Но зачем Зареме искать ниточку, если она и так в любой момент может явиться к замку? Хотя Забавка не знала, что случается со стареющими чародеями и как они заканчивают жизнь в Поднебесье. С любым может случиться несчастье. И Забавка отыскала Зарему на сельском девичнике. Где та в образе приблудной старицы одевала невесту. Зарема сразу почувствовала наблюдение и тряхнула головой: некогда, потом.

Оставалось Синегорье, но Забавка и так туда зачастила. Все же она посмотрела на Млада, Снежанку и стала искать Чучу. Увидела замок Владигора, пустые палаты, оружие на стенах, разыгравшихся молодцов-стражников, потом княжну Любаву с рукоделием в руках и, наконец, подземелье. Чучи в его каморке не было. Зато, непонятно зачем, туда пришел Владигоров воевода Ждан. И была с ним смуглокожая юная женщина. Забавка уже хотела отвести от них лучи, как вдруг что-то кольнуло ее. Очень печальные глаза были у той, что стояла рядом со Жданом. И синяя полоска на шее, говорящая о беде. И боль в душе. Вот что задержало Забавку — общая боль у этой женщины и Ждана.

Тогда и услышала она едва заметный, робкий, ищущий зов, обращенный к ней, к ведунье. Зов этот исходил от воеводы — здоровенного мужчины, которому такие тонкости вроде бы были несвойственны.

И она отозвалась: а ну как он знает новости о своем князе?

— Что за беда у тебя? Ответь! — послала она ему вопрос.

И он, к удивлению Забавки, сразу почувствовал, поднял голову, шевельнул губами, словно именно для нее что-то и сказал. Но вот что еще больше удивило Забавку — иноземная жена тоже ощутила ниточку и не оборвала ее, наоборот, стала накручивать на нее свою.

И на Забавку по этим ниточкам хлынула такая волна горя, так ударило ее этой волной, что она едва удержалась на ногах и пришлось за стену ухватиться, чтобы тут же вместе с шаром не рухнуть на пол.

Она только и смогла послать им:

— Приду!

И мгновенно перевела лучи на другие места в Синегорье, так сильна была эта боль.

Синегорский князь оказался упрям, неподатлив, и это Радигаста злило все больше.

Чародей поджидал, пока князь заснет, прокрадывался в его сознание, устраивал устрашающие видения, но дальше этого продвинуться не мог.

Ударившись о заслон, чародей оставлял зацепочки в сознании князя, а сам отправлялся спать.

Днем же, когда он пытался ухватиться за эти зацепочки, чтобы, оттолкнувшись от них, отправиться по путаному лабиринту княжеской жизни, он увязал, словно в непроходимом болоте. А увязнув, вдруг ощущал, что уже не он, а князь идет, словно с факелом, по лабиринту его, Радигаста, сознания. И освещает, разглядывает в нем такие места, которые самому Радигасту не хотелось бы видеть. Чародею приходилось укрываться за заслонами. Так что, поборовшись, они расходились, признав очередную ничью.

Дни терялись, а толку от них не было никакого.

Князь Владигор сидел на каменном полу, прислонясь спиной к стене, и пытался ножом нащупать хоть какую-нибудь трещину между каменными плитами. Он не знал, сколько суток провел в полной темноте этого каменного мешка. Не знал даже, что сейчас у людей во внешнем мире — день или ночь.

С тех пор, как вместе с Рюгеном он провалился в волчью яму, а потом их скрутила чья-то сила, перенесла сначала обоих в этот самый мешок, а потом оставила здесь его одного, он никого не только не видел, но и не слышал. И белого света он тоже не видел.

Сначала князь ощупывал место, куда его эта неведомая сила забросила. Он пытался найти дверь или хотя бы щель, через которую они сюда попали. Но плиты были подогнаны так близко друг к другу, что между ними нигде нельзя было просунуть даже лезвие ножа.

Потом он готовился к борьбе. Представлял, как входит тюремщик, как он одним ударом сбивает его с ног и выскакивает наружу. Но никто не входил, и это тянулось так долго, что он перестал ждать. Возможно, он просто никому не был нужен. Точнее, была нужна только его смерть. И не больше.

Желание есть скоро затихло, а пить, оказывается, было возможно, если слизывать языком влагу с мокрого камня.