Баркер Клайв - Пятый доминион

Теперь это будущее стало настоящим. Часы ползли один за другим, а Юдит все не возвращалась, и Миляге оставалось лишь разбирать по фразам письмо Роксборо в поисках намека на ту угрозу, которая подстерегала их у порога. Ему даже пришло в голову, что автор этого письма вполне мог оказаться среди привидений, которых со средины утра можно было различить в жарком мареве. Пришел ли Роксборо для того, чтобы посмотреть на крушение улицы, которую он назвал проклятой? Если это так - если он действительно подслушивал у двери, подобно тому, как он делал это во сне, - то, должно быть, он испытывал не меньшее разочарование, чем обитатели этого дома, ибо работа, которая, по его мнению, должна была привести к катастрофе, откладывалась.

Но сколько бы сомнений ни возникало у Миляги по поводу Юдит, он не мог поверить в то, что она вступит в заговор против Великого Замысла. Раз она сказала, что в Примирении таится опасность, то, стало быть, у нее были на то серьезные причины, и, хотя каждый мускул его тела протестовал против бездействия, он отказывался спуститься вниз и принести камни в Комнату Медитации из опасения, что одно их присутствие ввергнет его в искушение разогреть круг. Он ждал, ждал и ждал, а жара за окном все накалялась и накалялась. Воздух в комнате совсем скис от его разочарования. Как справедливо заметил Скопик, такие ритуалы надо готовить месяцами, а не часами, но даже эти немногие часы он был вынужден проводить в безделье. До которого часа он сможет откладывать церемонию, пока не придется отказаться от ожидания Юдит? До шести? До наступления ночи? Как это вообще определить?

Проявления тревоги были заметны не только в доме, но и за его пределами. Не проходило и минуты без того, чтобы новая сирена не присоединилась к завываниям, несущимся со всех концов города. Несколько раз за утро на окрестных колокольнях начинали бить в колокола - не к началу службы и не в честь праздника, а поднимая тревогу.

Иногда в раскаленном воздухе, который даже мертвых мог заставить вспотеть, раздавались отдаленные крики, исполненные страха и боли.

А потом в самом начале второго наверх к нему поднялся Клем, с широко раскрытыми от изумления глазами. Говорил на этот раз Тэйлор, и в голове его слышалось крайнее возбуждение.

- Кто-то пришел в дом, Миляга.

- Кто?

- Это какой-то дух из Доминионов. Она внизу.

- Она? Так это Юдит?

- Нет. Она обладает по-настоящему могущественной силой. Разве ты еще не учуял ее? Я знаю, что ты теперь не трахаешься с бабами, но ведь нос-то у тебя на месте?

Он повел Милягу на лестничную площадку. Дом был погружен в тишину. Миляга ничего не чувствовал.

- Где она?

На лице у Клема отразилось смятение. - Секунду назад она была здесь, клянусь тебе.

Миляга двинулся к лестнице, но Клем попытался удержать его.

- Ангелы вперед, - проговорил он, но Миляга вырвался и стал спускаться вниз. Он был рад, что вялой апатии последних нескольких часов пришел конец. Ему нетерпелось поскорее встретиться с посетительницей - ведь у нее могло быть послание от Юдит.

Парадная дверь была открыта. По крыльцу разлилась блестящая лужа пива, но Понедельника нище не было видно.

- Где паренек? - спросил Миляга.

- На улице, смотрит на небо. Утверждает, что видел летающую тарелку.

Миляга бросил на своих спутников вопросительный взгляд. Ничего не ответив, Клем положил руку Миляге на плечо я посмотрел в направлении столовой. Из-за двери доносилось едва слышное рыдание.

- Мама, - воскликнул Миляга и, отбросив все предосторожности, ринулся вниз по лестнице, преследуемый Клемом.

Когда он оказался у двери в комнату Целестины, звуки ее рыданий уже прекратились. На всякий случай сделав глубокий вдох, Миляга взялся за ручку и толкнул плечом дверь. Она оказалась незапертой и отворилась бесшумно, пропустив его внутрь. Комната была погружена в сумрак. Тяжелые, заплесневелые занавески пропускали внутрь лишь несколько пыльных лучиков, падавших на пустой матрас в центре пола. Владелица этого ложа, которую Миляга уже и не чаял увидеть на ногах, стояла в другом конце комнаты; ее рыдания уступили место облегченным всхлипываниям. Она захватила с собой с постели простыню и, увидев, что вошел ее сын, подтянула ее к подбородку. Потом она вновь перенесла все свое внимание на ближайшую стену и стала пристально разглядывать ее. Миляга решил, что где-то за стеной лопнула труба, так как в комнате раздавался отчетливый звук журчащей воды.

- Все в порядке, мама, - сказал он. - Никто не причинит тебе вреда.