Константин Кривчиков: Когда дует ветер

Солнечные затмения — явления, сами по себе, достаточно редкие, а уж полное затмение и вовсе. В одном регионе подобное можно наблюдать с периодичностью раз в несколько столетий. Понятно, что из гартов, находившихся в те минуты на молухе, никто даже представления не имел, с каким явлением столкнулся. За исключением одного человека — Руната. Ему-то все на свете знавшая Ягана, о подобном чуро, когда новорожденная луна норовит закрыть собою солнце, рассказывала за время их продолжительного совместного обитания неоднократно. Как, впрочем, и о многих других странных и непонятных вещах. Поэтому, когда солнце начала быстро закрывать чья-то черная тень, бывший отшельник оказался единственным человеком, не потерявшим голову от ужаса.

Конечно, и он испугался. Но бежать, по большему счету, ему все равно было некуда. Да и нельзя. Ведь главная задача, по спасению Данула и Храна, на тот момент оставалась не решенной. Возможно, еще и это обстоятельство, назовем его 'чувство долга', помогло Рунату встретить невероятное и жуткое событие с мужеством и достоинством.

Когда напуганные до полусмерти гарты заметались по молухе, а затем бросились к хижинам, чтобы укрыться там от внезапно наступившей ночи, Рунат, наоборот, быстро оценив ситуацию, поспешил к жертвенным столбам. Но не один, а вместе с Аридой. Бедная женщина в обстановке всеобщей паники, скорее интуитивно, чем осознанно, вцепилась в руку самого, как ей показалось, надежного человека, и не выпустила бы ее, наверное, даже под страхом казни. Тут же к ним подскочил и перепуганный Павуш.

— От, что это такое?! — закричал мальчик.

— Не бойся, Павуш, это ночь. Но она скоро пройдет. Иди за мной.

Так, втроем, они подбежали к столбам и освободили Храна. А вот Данул исчез. Впрочем, ариг успел заметить побег мальчика.

— Что будем делать? — спросил Хран, разминая затекшие руки.

Рунат соображал недолго:

— Идите с Павушем к Олии, она ждет у лиственницы. Павуш покажет. А я пока останусь здесь.

— Может, я тоже останусь? Помогу тебе? — аригу хотелось действовать.

— Нет, ты же изменник, — возразил Рунат. — Мало ли что? Лучше уходи и побудь с ними. А со мной пока ничего не случится. Мне…

Рунат запнулся:

— Мне Арида поможет.

Он хотел повернуть голову, но почувствовал на щеке горячее дыхание женщины, и замер.

— Идите, вас там Олия ждет. А то сейчас светать начнет.

— Ты вот что, я видел, ты ранен сильно, — посоветовал Хран. — К колдуну лучше не обращайся. У меня в хижине мешки Олии лежат, там травы всякие.

Хран и Павуш убежали, а Рунат с Аридой направились в ее хижину.

Они еще находились на улице, когда затмение завершилось и выглянуло солнце. Тут же начали выбегать и выскакивать изо всех укрытий обрадованные гарты. Они вопили от счастья, прыгали и размахивали руками, торжествуя победу света над тьмой.

У самой хижины Руната и Ариду догнал Бурун.

— А я тебя везде ищу. Что делать будем, вождь?

Воин до мозга костей, Бурун рационально и прагматично спешил решить для себя проблему единоначалия. Он знал по житейскому опыту: будет вождь, будет и порядок.

— Ты к аригу в хижину сходи, — отозвался Рунат. — Там у него травы есть. Принеси сюда… Да, вот еще что. Найди несколько надежных воинов, пусть Ираса поймают.

Рунат еле держался на ногах. Но терять сознание сейчас было нельзя. Опираясь на плечо Ариды, победитель вошел в хижину вождя.

Данул очень долго лежал в углу хижины, укрытый лосиной шкурой. Его новая знакомая, девочка с огромными глазами по имени Ума, так и сказала:

— Лежи и не высовывайся. Пока я не скажу.

Данул и лежал. Очень долго. Первое время в хижине было тихо. Ума даже отвернула шкуру и дала Данулу попить воды. Но потом кто-то пришел. Раздались голоса: мужской и женский. Потом еще приходили и разговаривали какие-то мужчины. Данул терпел. Он понимал, что высовываться очень опасно. У этих гартов чуть что — и без носа останешься. Ума права. Он и терпел. Он бы и дальше терпел. Он же настоящий мужчина и понимает, что к чему. Но тут ему в нос что-то попало. То ли ворсинка от шерсти, то ли какой противный муравей. И Данул чихнул. А потом еще раз чихнул, да так сильно, что аж подскочил под шкурой. И удивленный мужской голос почти по слогам спросил:

— А кто это так громко чихает? Добер, что ли? А чего он под шкуру забрался?

И Ума несмело произнесла:

— Здесь мальчик. Он мой друг.

— А ну-ка, показывай своего друга, — велел мужской голос. — Эй, друг, вылезай!

И Данул вылез. Он же мужчина. А мужчины не боятся.