Лана Тихомирова - Театр Говорящих Пауков Кукбары фон Шпонс

— Ну, как-то утащила, — недовольно огрызалась я, сваливая бесчувственное тело на пол приемного покоя.

— Вот кто тебя учил обращаться так с людьми? Он хоть и алкоголик, но все-таки человек, — с упреком улыбался доктор.

— По виду разве что? — буркнула я.

— Суровая маленькая Брижит, — ласково улыбнулся ван Чех. Он подошел к стойке медсестры и нажал зеленую кнопку, — Будет с тебя, натаскалась. Сейчас санитары его быстренько положат нормально и вымоют и вообще.

— Я бы тоже с удовольствием помылась.

— Понимаю, — доктор брезгливо покосился на пациента, — Черти, говоришь, за ним гонятся. Еще один алкаш на мою бедную хрупкую шею, — ван Чех потер свою "лебяжью" шейку мощной ручищей.

— Могу предложить тебе душ в женском отделении. После такого обязательно надо бы помыться, постираться бы тоже не мешало, но тебе не во что переодеться.

— Не во что, — согласилась я, — не важно: помоюсь и уже хорошо.

Прибыли санитары и невозмутимо уложили мое сокровище на каталку. Сокровище всхрапнуло и тихо зачмокало.

— Соску просит, — откомментировал ван Чех и расхохотался.

Меня снабдили полотенцем и сопроводили в душ. Я плескалась себе в душе, пока не почувствовала чье-то присутствие. Это меня нервировало.

— Кто тут? — задала я вопрос в пустоту. Перед глазами замелькали черно-белые кадры фильма "Психо". Естественно мне никто не ответил. Я подумала, что неплохо бы выйти, но моя одежда за пределами душевой кабины, то есть там, где стоит некто. Внезапно меня посетила мысль.

— Пенелопа, это вы? — ответом мне слышна была тишина и сдавленный смешок.

— Кукбара? — в третий раз спросила я.

— А вот теперь ты совершенно права, девочка, — ласковый грудной голос отозвался мне. Я выключила воду.

— Подайте мне одежду, если вам не сложно.

В кабинку просунулась рука, держащая мои шмотки, закутанная белой шалью.

— Спасибо.

— Тебе спасибо, Брижит, ты привела сегодня замечательного паука. Его зовут Эдгард Эоне фон Зох. Слишком красивое имя для такого типа, он кошмарен, настоящий паук. Спасибо, такие редкие экземпляры на улице не валяются. Великолепный делирий!

— Самое страшное, что я подобрала его именно на улице, — мрачно сказала я.

Кукбара гортанно рассмеялась:

— Судьба иронична, ничего не поделать. Я приглашаю, заходи ко мне. Мне было бы интересно поговорить с тобой.

— О чем нам разговаривать? — ни с того ни с сего я вдруг начала злиться.

— Например, о том, что значит, на самом деле, твоя связь с Виктором и кто это девица в белом, — Кукбара перебирала полу своей шали.

Внезапно, за ее спиной раздалось шипение. Как змея к нам подползала какая-то больная. В руках у нее был шарф.

— Осторожно, — только и успела крикнуть я.

Кукбара развернулась и из-под полы ее одежд вдруг выскочил хлыст. Она схватила его и ловко зацепила им обидчицу, но та вырвалась.

— Кончилось твое время, Кукбара, — шипела больная, — Кончилось. Хватит с нас твоих истязаний. Мы хотим жить.

Я юркнула в душевую кабину и наблюдала через щелочку за тем, что будет.

— Ша, — тихо сказала Кукбара и расправила хлыст.

— Отпусти нас, — прошипела больная и бросилась на Кукбару, выбила из ее рук хлыст и накинула на шею шарф. Кукбара вцепилась в шею нападавшей, и отчаянно лягала субтильную убийцу ногами. Но та вцепилась мертвой хваткой в горло директора цирка говорящих пауков. Кукбара краснела и хрипела, но не сдавалась.

Я, было, сделала шаг, чтобы прийти на помощь, но убийца подняла на меня горящий взор и прошипела:

— Она и тебя возьмет, она всех нас заберет. Ее надо убить!

Кукбара воспользовалась тем, что соперница отвлеклась. Наконец, ей удалось сбросить с себя нападавшую. Фон Шпонс подхватила свой хлыст и несколько раз сильно ударила женщину по спине. Хлыст свистел, опускаясь на нападавшую. Женщина выла и ругалась. Кукбара же силы не сдерживала.

— Знай свое место. Плохая, очень плохая паучиха, — спокойно приговаривала она.

На моих глазах женщина съежилась и почернела, обросла густой шерстью, руки и ноги ее истончились. Передо мной стояла жирная, не совсем обычная, но вполне узнаваемая паучиха.

Кукбара занесла хлыст для последнего удара, а когда опустила его на спину насекомого, то я закричала.

Собственный крик разбудил меня.

— Кошмар? — позевывая, спросил ван Чех, — Чего-то ты бледненькая. Выпить хочешь?

— Хочу. Очень.

— Давай рассказывай, что видела.

Я выложила все, как на духу.

Доктор мрачнел с каждым словом и в конце концов сказал: