Мария Капшина - Идущая

Она отвязала пояс с мечом, бережно уложила на плиты, быстро разделась и развернула свёрток. Перевязала левую руку, надела плотные штаны, короткую рубашку до середины бедра, лёгкую кольчугу той же длины, шерстяную безрукавку по колено и классическую кадарскую куртку на меху, до середины голени, несшитую по бокам от пояса вниз. Ни на чём из перечисленного, включая просторный плащ некрашеной темно-серой шерсти, не было ни бело-ало-черной символики Империи, ни черно-серебряных узоров ол Тэно, что выгодно отличало новую одежду от кучи сброшенного Редой тряпья.

"Возвращаемся душою к нежным дням златого детства…" [из поэмы ол Угэ "Круг земной"] — пробормотала императрица, пряча в прямых рукавах метательные кинжалы и укрепляя длинные ножи на поясе под курткой. По Ланг-нок-зеер [кад. "лезвие ветра"] её узнали бы так же верно, как если бы она не сняла имперского плаща.

"Джелгах [Джелгах, барон нок Аакшаба, последний фавoрит Реды, во время атаки арнцев на Даз-нок-Раад перешедший на сторону восставших] сын халвлега, пепел на твой труп! Надеюсь, слухи не врут и моя рука и верно убивает душу вместе с телом!"

Реда сжала рукоять меча. Установила ножны в разъём для рычага, открывающего дверь, вылила в них полную фляжку масла. Потом опустила в ножны Ланг-нок-зеер. Ножны были "чужие": немного великоваты, — и густое масло со всех сторон окружало меч.

— Я вернусь, — она ещё раз пожала на прощанье рукоять, кинула на спину сумку с припасами, одеялом, топориком и сборным илирским луком, взяла факел и пошла вниз по высоким узким ступеням.

Вишнёвый овраг встретил её начавшей рыжеть травой и летней зеленью крон. Сухие стебли выпустившего уже весь пух осота, стебли цикория и просто травинки были густо усеяны белыми улитками, которые вполголоса цокали по жёстким голенищам кадарских сапог. Реда шла одна, и ощущение оказалось очень странным. Те полвека, что она помнила, императрица не подпускала никого близко к себе, но сейчас впервые некого было не подпускать. Эта мысль пришла ей в голову при попытке обдумать маршрут и выбрать союзников. Мастер Вальхез отпадает сразу; неизвестно, что там нашла про него ол Тайджай прежде, чем не выплыть из-под рухнувшего моста, но доверять арнакийцу нельзя никоим образом. Нок Аджаи помогли бы, будь за императрицей какая-то реальная сила, помимо её руки и её магии. Илир молится всем, от Ррагэ до Тоа, чтобы только остаться в стороне. Что Аджнгару, что Аджиркац, при всех их разногласиях в одном сойдутся: примут Лэнрайну ол Тэно с поклонами и гимнами, и обходиться с гостьей станут, как с посланницей Вечных, — пока не обговорят цену с наиболее щедрым покупателем. Интересно, кто бы им оказался? Везариол? Нет, скорее Атаджашад-веше, его финансовые возможности помасштабней.

Арна бесполезна в принципе — уж если они пошли штурмовать Даз-нок-Раад под жёлто-зелёными флагами! Можно было бы рискнуть и пробраться на север к ол Ройоме, но очень уже далеко добираться через всю страну, пылающую, как Даз-нок-Раад сейчас… (Демонов на твою мёртвую душу, дрянь!) Нет. Лучше послать голубей из Авойнаха: в Тиволи, в Нюрио… К нок Эдолу и в Эгзаан.

Тоже неизвестно, насколько можно доверять — даже этим. И ещё неизвестно, что хуже: сильный, но ненадёжный союзник, или ненадёжный, но слабый. Слабый хоть побоится предавать внаглую.

Ладно. Если Тиарсе не послала удачи, обходись разумом!

Реда раздраженно пнула попавший под ногу камень.

…Во имя Таго, разве это — союзники?

На ночь она остановилась поодаль от дороги. Сидела на плаще поверх груды веток, спиной к огню, и следила, как тонут и выплывают вновь отблески на траве и кустах, не решаясь покуситься на пространство, занятое тенью императрицы. Бывшей? Как бы не так! Прими мою клятву, Таго: я вернусь! И даже Кеил не остановит меня!

Отблески растворялись в темноте, таяли, блекли…

Будь со мной Лорд, Кошка да Близнецы — уже только их оказалось бы довольно! Те три десятка, что пошли бы за ведьмой на костёр, как пошли во дворец, только их и стоит звать людьми, остальное — гниль и грязь под ногами! Три десятка…

Реда на миг прикрыла глаза. Снова открыла. Вдалеке чёрное небо смыкалось с черными зубцами гор, отличаясь от них едва уловимым оттенком. Отблески пламени растворялись в темноте, терялись…

После коронации их было двадцать шесть. Пятеро сломались через два года сытой жизни, и на намёк императрицы Близнецы первые заявили, что бывшие свои хуже чужих. Пятеро выехали из Эрлони и не доехали до Тэно, потому что на дорогах случались разбойники — и потому что пятеро знали слишком много для обычных придворных бездельников.