Мария Капшина - Три правды. Сборник стихов

1.
Чёрная правда – истина смерти,
страшная правда дикого зверя:
в жизни мы есть, а в смерти нас нету —
верим мы в это или не верим.

Псом недобитым, скалящим зубы,
адом последней драки во взгляде,
злым «не дождётесь!», тронувшим губы —
мёртвые губы, – чёрная правда.

К чёрту вопрос, возможно ли это!
Чёрная правда лишнее выжжет:
в жизни я есть – но нет меня в смерти!
Выжить – назло! Любой ценой – выжить!

2.
Истина жизни – красная правда:
истина крови, истина страсти.
Я так хочу! И значит – так надо! —
выкрикнут губы, жадные к счастью.

Жажда одна: свободы ли, денег,
славы, любви живущие ради,
ради искусства спятивший гений, —
все они славят красную правду.

К чёрту вопрос, возможно ли это!
Красная правда лишнее смоет:
кровью плачу – надёжной монетой! —
будь то своею или чужою.

3.
Белая правда – истина воли.
Может быть, путь покажется страшен:
счастье на нём приравнено к боли,
важно идти, любой опыт – важен.

То неразумны, то бессердечны,
то неприличны белые «надо».
Жизнь – это ребус. И бесконечен
поиск решений – белая правда.

К чёрту вопрос, возможно ли это!
Белая правда главному учит:
видеть вопросы в каждом ответе;
что-то понять – и что-то улучшить.

Кто-то строит мост, а кто-то строит – стены,
кто-то ищет путь, а кто-то – режет вены,
кто-то молит чуда и вопит от боли,
кто-то стиснет зубы и прорвётся к воле!

Я не верю в то, что можно выжить – пятясь,
и что человек слабее обстоятельств!
Если хочешь жить и если cчастья хочешь —
то живи, будь счастлив! Будь светлей и проще.

Кто-то ищет крайних. Кто-то просто спился.
Кто-то твёрдо знает, что не там родился.
Кто-то без работы и смертельно болен…
Кто-то любит жить – и этого довольно.

Муть. День за днем только серая муть.
Мёртвые лица, гротескные позы,
бьётся в дыму разноцветная жуть
грязно-багровой давящей угрозой;

Мир в инфразвуке пульсирует дико,
мороком в сердце вползает дурман,
а в голове как-то мутно и тихо,
словно весь мозг паутине отдан!..

Сердце ослепло в дыму и тумане.
Тупо стою, тупо пялясь во тьму:
грязь обессмыслит, опошлит, обманет,
но выхода нет, и искать ни к чему.

Мне всегда было жаль графоманов.
На пути их не меньше тоски
и бездушно глухого тумана,
чем у гениев дивных каких.

И метаний, и жгучих вопросов,
стиснув намертво волю в кулак…
А в ответ – снисходительно бросят:
– Ну куда же ты лезешь, дурак?

Да, пожалуй, злорадно добавят:
Нет, брат, не безразмерен Парнас,
чтоб пускать туда – Боже избави! —
тараканов нетравленых. Вас.

Рок-насмешник оставил в подарок
злую жажду сплетения слов
и мечты о полётах вдобавок,
да отрезал, куражась, крыло.

Каждый знает: рождённому ползать
никогда не удастся взлететь.
Кто крылатым поэтам напомнит:
и бескрылый не может не петь!

И ползёт ненавидящий ползать,
если больше не может идти,
и в глазах только ярость упорства
вместо мертвой надежды блестит.

– Каждый шаг будет мною оплачен.
Я смогу что угодно стерпеть! —
И шагнёт в пустоту, наудачу,
чтоб лететь – хоть однажды! – и петь.

Мне всегда было жаль графоманов.
Я с сочувствием прочно сжилась.
Потому, может быть, что поэтом
и сама никогда не звалась.

…Запекшаяся, страшная мечта:
однажды испытать себя на прочность.
Чтобы спиной – к шершавости креста!
Чтоб было всё недопустимо просто.

Чтобы в запястья, раздирая плоть,
входили криком раскалённым гвозди,
чтоб солнце раскалённое лилось…
Чтоб было всё недопустимо просто.

Чтоб я, под тяжестью самой себя,
со всхлипом, с кровью, судорожно: воздух!
Пот. Мухи. Солнце бьёт, слепя…
Есть смерть. Есть жизнь. Всё до смешного просто.