Мария Капшина - О верности крыс

Она замолчала, судорожно втягивая воздух и сжимая пальцы на плече ол Каехо. Хриссэ подождал немного. Она молчала и не шевелилась, только дыхание выходило, неровное, рваное.

— Райна с самого начала ждала, что ты попробуешь устроить ему побег, — задумчиво сказал Хриссэ.

Кошка замерла, даже дышать перестала.

— Это же она отрядила Кейю его арестовывать? Кейю, а не тебя, хотя предполагалось, что это твоя работа. И ты правда думаешь, кто-то поверит, что Тидзо ваш разговор подслушала случайно, а не с твоего попустительства? Не будь ты так нужна императрице, тебя бы ещё луну назад казнили за пособничество в побеге и измену.

Мише тихонько выдохнула, прижимаясь щекой.

— Если бы ты открыто ему помогла, вышло бы совсем замечательно. Умерла бы с ним рядом? А Птицу куда девать, дочку государственной преступницы?

Кошка дёрнулась, поднимая лицо.

— Там же рядом прирезать или сдать властям? — продолжил Хриссэ. — Она и так не в лучшем положении: она-то как раз помчалась предупреждать отца и помогать с побегом, чему есть куча свидетелей. А потом пол-луны ревела в Кааго, хотя твой дом для этого подошёл бы лучше.

— Ох… — сказала Кошка. — Какая же я…

Она встала, быстро вытирая лицо от слёз.

— Хрисс, я за ней поеду. Я с делами уже почти со всеми разобралась, могу и исчезнуть на недельку. Ты со мной? — Мише запнулась, но договорила: — А то я, честно говоря, боюсь подумать, как я буду с ней объясняться…

Хриссэ рассмеялся, встал с пола и упал на диван спиной, раскидывая руки.

— Не сейчас, всё-таки ночь на дворе! Сейчас приличным людям надо помыться и спать. Завтра — поедем. Я всё равно собирался в Сойге на днях.

Сойвено о-Каехо

2293 год, 25 день 6 луны Ппд

Сойге

Нормальные люди по такой погоде из дому не выходят, — думал Вен, придерживая от ветра шапку, пока шагал по раскисшему месиву снега с глиной на старой тропе, что уводила от кейбского тракта в сторону Горба. Два часа назад небо было чистым, потом ветер забросал его обрывками сизых туч, и из туч стали тяжело падать крупные и мокрые хлопья талого снега. Через полчаса это безобразие прекратилось так же внезапно, как началось, но усилился ветер.

Дома, тем не менее, сидеть не хотелось, лучше уж поискать надписей на северном склоне Горба — его Вен ещё не сплошь излазил. Дома бродила Птица с красными глазами (от недосыпа, как мрачно уверяла она) и нехорошо зыркала на каждое второе слово. Лезть с утешениями Вен не умел и не любил — да и как тут утешать?

Весёлая будет неделя костров, ничего не скажешь.

Птица приехала под конец пятой луны, как обещала, но раньше неё приехали новости о том, что дазаранского посла изобличили во множестве преступлений, осудили и застрелили при попытке побега. На севере, по слухам, война с Лаолием вспыхнет ещё ярче прежнего, едва сойдёт снег, а на юге имперские войска собрались вдоль границы, дожидаясь приказа о наступлении.

Первые дней двадцать после приезда Тидзану о-Кайле Тедовередж вовсе не было видно: она или сидела безвылазно в комнате, или брала лошадь и исчезала из замка уже на рассвете, чтобы вернуться затемно, усталая и забрызганная грязью из-под копыт. Потом вдруг из столицы вернулся отец, и привёз ол Кайле (мать этот факт расстроил и возмутил чрезвычайно). Тидзо ей, кажется, не обрадовалась, и вовсе разговаривать не желала, ни с ней, ни с кем другим, но к началу недели костров сдалась. Говорили долго и громко, хоть и не настолько, чтобы в соседних комнатах были в курсе беседы; ясно было только, что после этого Тидзо несколько ожила, и не столько носилась верхом по окрестностям, сколько возилась с птицами на пару с Хегой. Потом ол Кайле вернулась в столицу, ещё через пол-луны уехал и отец, к побережью, собираясь оттуда в Зегере, невзирая на закрытость границ по случаю войны.

Вот уж за кого Вен почему-то не беспокоился совершенно, хоть и понимал теоретическую опасность таких его поездок…

Глина поползла под ногами, Вен схватился за деревце, обошёл скользкий участок по снегу рядом с тропой и оказался в балке между двумя отрогами. Пересечь её, и за правым отрогом будет как раз та часть склона, где исхожено ещё не всё, и есть шанс на интересную находку.

Вен ещё не успел толком отойти от обрыва, когда на середине его шага через корягу мир вокруг мигнул и качнулся, сбивая равновесие. Вроде, всё то же, ложбина между двумя отрогами, спускающимися к ковыльному полю… С очертаниями рельефа что-то было смутно неправильно, но овраг явно тот же. Главное — вместо зимы стояла поздняя весна, и справа от Вена, где земля сочилась влагой и в воздухе сновали мошки, свежо и сильно пахли стебли морковника, сломанные под странной металлической трубкой со щитком на небольшой тележке. Откуда-то сверху доносился гул, Вен поднял было голову посмотреть, но тут позади завозились с тихой руганью, и Вен повернулся на звук. Увидел вымазанного землёй и дёгтем мужчину в непонятной одежде. Мужчина отмахнулся от комара, не глядя.