Александрина Ван Шаффе - Шкипер Нат

– Мы все обсудим, заходите. Могу, например, предложить вам должность.

– Нет, спасибо, – без раздумий отказался Нат.

– Такая неприязнь к службе коронованным особам? – усмехнулся Павел. – Вы же утверждаете, что ничего не помните?

– Не помню, – сухо подтвердил шкипер. – Но достаточно хорошо представил – по вашему же рассказу.

– Вы ведь еще не знаете, что я хочу вам предложить... Ничего, в следующий раз мы вернемся к этому разговору. До свидания, господин шкипер... Господин Филипп...

Император коротко поклонился, хмыкнул себе под нос – и исчез.

* * *

– Сказал бы, что подумаешь. Что же ты сразу – «нет», – упрекнул Ната кот, когда они вышли из замка. Филипп меховым воротником возлежал на шее шкипера – идти своим ходом он наотрез отказался. Хотя, понятно, что никакой снег ему теперь был не страшен. Но кот заявил, что осваивать посреди ночи призрачное хождение по городу – это уже чересчур. Да и вообще – к новому следует привыкать постепенно. Во избежание «этого... как его... стресса». И Нат без долгих разговоров поднял недовольного к себе на загривок. И не рассчитал. Потому что эфирными существами призраки являлись только с точки зрения обычного мира. А для Ната призрачный кот существовал вполне материально. И шею эта материальность, как оказалось, могла отдавить весьма чувствительно. Нат приостановился и, придерживая наездника, немного подвигал головой и плечами. Потом ответил:

– Не хочу я никому служить. Ходить в гости, спрашивать совета – почему нет. Может быть, в чем-то помогать... Но не служить. А тебе что – хотелось бы светской жизни, серый?

– Да я не о себе беспокоюсь, – махнул хвостом Филипп. – Меня ведь и самого приглашали.

– Пройдем через площадь? – спросил Нат. Почему-то он снова чувствовал себя ужасно одиноким. Конечно, старика не будет – второй час ночи. Но хоть постоять на том месте, где они встретились глазами... Собственно говоря, этим-то, смутным поначалу, желанием столь несвоевременная прогулка и объяснялась.

– Как хочешь, – фыркнул Филипп. – Идти-то тебе.

И, свесив полосатый хвост, кажется, стал задремывать.

Но старик был на месте – перед играющей разноцветными огнями елкой. Как будто и не уходил вовсе с опустевшей на время площади. Нат остановился поблизости, невольно тоже любуясь меняющимися узорами. И то и дело искоса поглядывая на соседа.

– Доброй ночи. На этот раз выгуливаете кота?

Конечно, Нат надеялся, что к нему обратятся... Но ответные слова сразу же потерялись. И даже не пришло в голову – а, собственно, с кем заговорил этот человек, кого перед собой видит?

– Да, что-то в этом роде... – выдавил он наконец. – С Новым годом. А можно... можно сделать вам новогодний подарок?

– Мне? – удивился старик.

Нат неуверенно кивнул – он уже досадовал на свой неуклюжий вопрос. Принялся спешно подбирать объяснение – и осекся. Желание хоть чем-то помочь «двойнику» в его, по всему видно, не слишком отрадном существовании не ослабело. Но вот загвоздка – неожиданно стало жаль коллекции. Когда дарил ее Филиппу, все было уже неважно. А сейчас... «Этот старик не меньше твоего нуждается в теплоте человеческих улыбок», – упрекнул себя Нат. – «И уж наверняка почувствует ее лучше бестелесного призрака. А внутри тебя опять разрастается пустота. Чего ты жалеешь? Еще неизвестно, что будет с тобой дальше».

– И что же вы хотите мне подарить? – последовал сдержанно ироничный вопрос.

– Мою... Часть моей коллекции. Я... боялся, что не доживу до Нового года. И попросил своего друга, – тут Нат сообразил, что Филипп, наверное, слушает, и продолжил немного смущенно: – передать коллекцию вам. Сейчас все обошлось, но я все равно хочу...

– Вы тоже нумизмат?

– Я... – Нат прикусил губу – дальше должно было идти слово «призрак». Приблизил к руке старика ладонь. Ладонь, которую, как оказалось, все-таки можно было увидеть. Но нельзя почувствовать. Мгновенной вспышкой прожег невидимую границу. Отдал самые яркие, самые искренние взгляды и улыбки. И сбежал. Испарился, прежде чем его собеседник успел сказать еще хоть слово.

– Что ты творишь?! – возмутился чуть не слетевший с плеч от резкого движения Филипп. Но они были уже на месте. На чердаке дома номер четырнадцать, в своем отныне «официальном» жилище. Призрачный кот с грацией мамонтенка прошествовал к стоявшей неподалеку большой картонной коробке. Вспрыгнул. Еще раз укоризненно поглядел на шкипера – и свернулся калачиком. Нат тоже прилег на какие-то доски. Хотя сейчас можно было уже не поддерживать «человеческий облик» – расслабиться, отключиться... Но шкипера, наоборот, тянуло поразмышлять. И так он десять лет прожил, не задаваясь вопросами, – ни о себе самом, ни о той странной действительности, в которой пребывает. Где только и делает, что копит чужие эмоции... За одни сутки жизнь переменилась. И вернуться к прежнему, бездумному, существованию уже не получалось. Начать новую жизнь — тоже.