Алиса Акай: История одного ужина [СИ]

— Я бы тебя не подпускал к кухне на пушечный выстрел. Вы видели, что он называет гусиным паштетом?..

— Если ты так готовишь, нет ничего удивительного в том, что тебе приходится убивать всех клиентов…

Внутри серва что-то задребезжало. Он шагнул к Христофору, потом к Киру, потом вновь к Христофору.

— На месте Иоганеса мне было бы стыдно за тебя! — крикнула я ему в спину. — Любая кухарка с рынка стряпает куда лучше!

— Тебе нельзя доверить даже сковородку.

— Твои тефтели — позор для любого повара. На них не позарится даже отощавший с голоду сарацин!

— Не говоря уже о том, что твои тосты — лучшая отрава для тараканов. Клянусь, я вымел утром целую горку из кухни!

Серв дрожал, поворачиваясь то к одному, то к другому. Но стоило ему сделать шаг, как новые слова хлестали его невидимых кнутом:

— Тебе нельзя доверить даже сушить сухари!

— Безрукий олух! Не удивлюсь, если Иоганес сам отравился, не выдержав твоих блюд!

— На его месте я поступила бы так же…

— Надеюсь, твоя похлебка хотя бы годится для того чтоб снимать ржавчину… Судя по вкусу, с этим она справится отлично.

— Ты вообще способен отличать перепелиное яйцо от куриного?

— Я скорее заберу у бездомного корку хлеба, чем…

— Марк, — быстро сказал Христофор, сверкнув глазами. — Давай.

И Марк прыгнул. Он покатился по полу и я даже не успела заметить, откуда в его руке возник револьвер. Марк двигался как какая-нибудь пружина, которая выдерживала исполинское напряжение, до тех пор, пока ее не вырвало из креплений. Движения Марка казались быстрыми росчерками невидимого клинка, бесшумно рассекающего воздух.

Ланселот успел заметить его бросок, он успел даже занести руку, но Марк двигался быстрее. Он возник за спиной у серва и его револьвер сверкнул крошечной, замороженной в воздухе, молнией.

Воздух разорвали четыре выстрела, таких оглушающих и гулких, точно где-то рядом в упор била огромная гаубица. Ланселот пошатнулся. Его шлем был разворочен, он раскрылся, будто огромный стальной тюльпан с неровными зазубренными лепестками. Я увидела церебрус — матово мерцающую тусклую сферу размером с футбольный мяч.

Ланселот удержал равновесие. Как рыцарь, получивший смертельную рану, он зашатался, ссутулился, начал крениться вниз. Но неуклюжесть и беспомощность его движений была обманчива. Рука в белой броне выстрелила вперед беззвучно, Марк каким-то чудом успел отвести в сторону предплечье — и пальцы серва сомкнулись на револьвере. Оружие со звоном лопнуло в руке гиганта, разлетевшись веером мелких деталей и искореженных стальных пластин.

А потом в гостиной стало тесно, потому что в нее ворвалось что-то огромное, чудовищное, скрежещущее. Я видела как бесшумно отлетают в сторону деревянные панели, как какой-то чудовищной силой сорвало дверь, раздробило ее и смяло, как брызнули в стороны осколки каменной плитки. Это было похоже на тяжелый, дышащий огнем трактус, влетевший в стену. Кажется, я упала — комната скакнула куда-то вверх и в сторону, затрещала, разваливаясь на части…

От грохота двух столкнувшихся стальных тел заложило уши. Мелькнули чьи-то огромные руки, что-то оглушительно заскрежетало, зазвенело, затрещало…

Когда я снова обрела способность видеть, мне показалось, что в комнате бушует снежный смерч. С потолка сыпалась штукатурка, сыпалась какая-то мелкая труха и щепки. Посреди руин, когда-то бывших мебелью, возвышался Буцефал. Старый добрый надежный стальной Буц. Который никогда не пытался быть человеком и даже не знал, что это значит. Он просто защищал тех, кого привык считать своими друзьями.

Остатки Ланселота лежали рядом, я даже не сразу поняла, что эти разбросанные вперемешку с мусором пластины — то, что осталось от белого рыцаря. Судя по всему, Буцефал разорвал его пополам. Он был боевым дроидом и привык решать проблемы раз и навсегда.

В дверном проеме, который теперь больше напоминал бесформенный пролом размером с ворота, стоял Ясон. В одной руке у него был чайник, в другой — чайная чашка. Борода казалась полностью седой от осевшей на нее штукатурки. Он меланхолично обозревал живописные руины.

— Что это тут у вас? — поинтересовался он. — Что-то празднуете? А у меня, представляете, чайник сломался. Думал, может у вас… Буца вот отправил. Слышу, шум… Тут всегда такой бардак? Не удивительно, что клиентов мало. Нет, пойду-ка я лучше к себе. Там спокойнее. Ну, бывайте.

Кажется, перед тем как провалиться в темноту, я успела засмеяться.