Алиса Акай: История одного ужина [СИ]

Христофор вовремя понял, что задумал Марк — тот сделал шаг к лежащему в луже крови револьверу, который Макелла выронил за мгновенье до того как превратиться в бесформенный сверток. Шаг был совсем небольшой, абсолютно бесшумный, но серв встрепенулся и повернул голову в нашу сторону.

— Все в порядке, — сказала я ему чужим дрожащим голосом. — Мы не причиним вреда.

Рыцарь в белых доспехах сделал шаг по направлению ко мне.

Он слишком долго жил с людьми. Он научился понимать.

— Ты наказал убийц. Они мертвы.

Пахло свежей кровью — запах, от которого выворачивало наизнанку. Запах бойни. Но я не могла позволить себе сейчас слабость. Слишком много ошибок уже было допущено — из-за нее.

— Все закончилось.

— Нет, — сказал серв.

Он сделал еще шаг. Просто шаг. Ничего сложного. Перемещение тела в пространстве. Но по жилам моим отчего-то разлилась гнилостная, мешающая думать, слабость. Высасывающая силы и мысли. Точно смерть уже пировала во мне победу, а серв был лишь символом окончательного прекращения существования.

— Мы не выдадим тебя, — заговорила я быстро, чувствуя как слова ссыпаются с языка, беспомощные, жалкие и скомканные, как мертвые, подстреленные на лету птицы. — Все закончилось… Никто не узнает… Пожалуйста… Уходи куда хочешь! Мы не расскажем!..

— Вы знаете, — тяжело и медленно сказал серв. Его объективы смотрели мне в лицо — ничего не выражающие стальные окружности. — Я не могу.

И отвратительная мысль остро клюнула вороном в висок — серв, который оказался настолько умен, не оставит свидетелей. Он закончит дело так же равнодушно и быстро. И исчезнет.

Разум породил инстинкт самосохранения, программу древнюю, могущественную и необратимую.

Марк смотрел на лежащий пистолет, но ничего не мог поделать. Он уже успел увидеть скорость реакции серва и понимал, что любой его шаг может привести к тому, что Ланселот завершит свой план без колебаний. И первой частью этого плана суждено было стать мне.

— Не шевелитесь, Марк… — прошептала я. — Стойте.

Серв приблизился ко мне вплотную. Запах крови стал невыносим. Огромный рыцарь возвышался надо мной, но в его шлеме не было прорези, в которой я могла бы встретить чей-нибудь взгляд. Это были просто пустые доспехи, которые принялись наводить справедливость — в их собственном представлении.

— Между прочим, — вдруг хрипло сказал Христофор. — Повар из тебя не такой уж и хороший. Я говорю это сейчас, потому что в дальнейшем, как я понимаю, сказать уже не смогу. Нет, стряпаешь ты, конечно, так себе… Но едой это назвать сложно. Взять хоть сегодняшних креветок. Ты когда-нибудь слышал о том, что в лимонный соус с чесноком кто-то добавлял бы базилик?

Серв вздрогнул. Или мне так показалось. Единственное, на что у меня хватало сил — удерживаться на ногах.

— Это правильный соус, — сказал Ланселот. Его голос не мог передавать эмоций, как сам серв не мог их чувствовать, но мне отчего-то почудилось раздражение.

— Э нет! В норманнский лимонный соус добавляют толику бульона, но базилик — никогда! Я ел отличных креветок с лимонным норманнским соусом еще в пятьдесят…

— И крендельки! — вдруг вступил Кир, бледный, с прищуренными глазами. — Как по мне, это не сырные крендельки, а какие-то подгоревшие помои. У тебя что, совсем нет обоняния? Честно говоря, я почти все выкинул на помойку, да боюсь теперь за бродячих собак!

— И еще ты совершенно не умеешь нарезать фету, — вновь вступил Христофор. — Нельзя так грубо обращаться с едой! Ты не годишься даже на роль поваренка при тюремном бараке! И «Онис» называет это поваром… Какая наглость!

— Не говоря о том, что ты не умеешь охладить толком вино!

Ланселот задрожал. Сперва его голова дернулась несколько раз, так, будто внутри нее заклинило какую-то поворотную шестерню, потом несколько раз непроизвольно, без всякого смысла, шевельнулась стальная рука.

— Я повар, — сказал он громко. — Я готовлю. Лучше любого человека.

В голосе, полном нечеловеческих модуляций, звучала простая и ясная, как все человеческое, ненависть.

— Когда я попросил приготовить сырную запеканку с брусникой, ты подал ком сырого теста, вдобавок подгоревший!

— Твой луковый суп напоминает бульон, который покрылся плесенью!

— И, Бога ради, никогда больше не готовь авоглемоно! Ничего страшнее я в жизни своей не видывал… А я пережил даже атаку бриттских боевых дроидов!

— Наверно, ты серв-официант, но в «Онисе» что-то перепутали.