Тамара Воронина - Надежда мира

Райв отобрал блузку и отложил в сторону.

– Ну давай попробуем придумать, как ему помочь. Нормальный разговор с Хайланом поможет?

– Нет. Ни тебя он не испугается, ни короля. Он, по-моему, патологически бесстрашен.

– Значит что? Только ты.

– Хайлан меня не послушает. То есть послушает и сделает по-своему. Он не привык в чем-то себе отказывать.

– То есть душещипательные беседы о любви не помогут. Женя, это внутренняя проблема Риэля. Я согласен с тем, что обычному менестрелю никогда не удастся противостоять владетельному тану. У Тарвика, что бы он о себе ни думал, руки коротковаты, он может только убить. Но я-то могу больше. Ты не забыла, что я не самый слабый маг и могу просто заставить Хайлана забыть о Риэле?

– Интересно, – задумчиво спросила Женя, глядя в его темные глаза, – а почему ты мне об этом говоришь? Ну дождался бы, когда мы уйдем из города, навестил Хайлана, внушил бы ему, что нет никакого Риэля или никакой любви…

– Потому что это не бесследно. Потому что любое вмешательство в душу человека обязательно ее повреждает. И забыв о Риэле, Хайлан может забыть что-то еще – о жене, например, или о короле, или о необходимости снимать штаны, усаживаясь на толчок. Или у него резко изменится характер, и неведомо как. Он может стать нежным и ласковым, а может – сущим тираном. И узнав об этом от кого-то из менестрелей, Риэль первым делом подумает обо мне, а потом свяжет с тобой. А ты ни сном ни духом, но он тебе не поверит. И зачем мне надо вас ссорить?

– Тогда что? Просить короля? А ему это надо?

– Ему это не надо. И он не чувствует себя виноватым перед тобой… потому что чувство вины за столько лет стирается из души начисто, и потому что он король и привык играть людьми, и потому что он магистр, что тоже не располагает к мягкости и доброте. Но он имеет привычку соблюдать равновесие, если такая возможность имеется. Он изменил твою жизнь, но имеет возможность сделать ее чуть приятнее и без вреда для общего положения. Что такое для короля тан Хайлан? Да то же самое, что бродячий музыкант. Хайлан не влияет на ситуацию в Комрайне, возможно, просто потому что ему этого не хочется. И король может внятно сформулировать свое требование: не трогать Риэля, потому что такова его королевская блажь. Услышал, дескать, об этаком самоуправстве и решил вступиться за беззащитного. И никто не удивится, потому как с ним это бывает. Слышала, что в народе его зовут Кастин Справедливый? А он черт-те сколько сидит на троне. Знать может иметь на него зуб, а вот народу – не за что. Он сидит где-то высоко, он не просто король, но король-маг, он может все – и более того, он это делает. Он следит, чтоб наместники не наглели, он сдерживает особо распустившихся баронов, он вполне способен отправить на плаху собрата-мага, увлекающегося опытами на людях.

– И что подумает Риэль?

– Может подумать, что Хайлан наконец излечился он него.

– Или что Хайлану велели… Райв, а нет ли какой травки, которая делает мужчину импотентом?

Райв помолчал. Ага, мужская солидарность. Это ж самая страшная кара, какая может обрушиться на обладателя пятой конечности.

– Не слышал. Но я просто не интересовался. Может, и есть. А кто будет давать ему отвар – ты? И каким образом?

– Ладно, – решила Женя, снова берясь за кофточку и ножницы. – Давай это оставим. Не хочешь – не нужно. Достали меня сильные и уверенные мужчины с их иллюзией, что все должны быть такими же сильными и уверенными.

– А разве нет? – растерялся великий маг, не научившийся за свои полторы тысячи лет простой истине: все разные. И должны быть разными.

Райв отобрал у нее ножницы.

– Ты что делаешь? Пойдем лучше другую купим. Я готов завалить тебя золотом, скупить все лучшие наряды, какие только есть, но понимаю, что тебе этого не нужно. Так давай хоть просто купим новую блузу взамен испорченной. Тебя смущает, что ты не сама…

– Глупости, – оборвала его Женя. – Я большая девочка, и это меня не смущает. Содержанкой я себя не чувствую, и вообще мужчины созданы для того, чтобы женщины могли облегчать их кошельки. Просто мне не до походов по магазинам. Но ты меня не понимаешь. Ты не понимаешь Риэля. И я завидую тому, какой ты сильный, цельный, твердо знающий, что надо тебе и остальным, не имеющий убивающих тебя воспоминаний.

– Зачем ты так? – очень тихо произнес Райв. – Ты ведь сильная. И не спорь. Ты не только выжила в чужом и чуждом мире, ты не захотела из него уходить. Ты поддерживаешь Риэля, к тебе тянется Тарвик – никак не самый слабый человек на Гатае, ты произвела впечатление на Кастина, а это, поверь, нечастое явление. Ты понимаешь, что у меня не может не быть убивающих воспоминаний, и понимаешь, что я не позволяю им себя убивать. А Риэль упивается ими. Он молчит, он не сетует, не жалуется, так что это не напрягает ни меня, ни Тарвика. Мы просто волнуемся за него. Понимаешь? Мы видим, что ему плохо, и понимаем, что ему просто…