Тамара Воронина: Душа дракона

– Ой-ой-ой, – тяжело вздохнул Денни, отрываясь от работы. – Боюсь, это уже не починить. И даже заплатку сделать не из чего.

Диль согласно пожал плечами. Рано или поздно это должно было случиться. Никакая вещь не выдерживает столько лет, а уж тем более трико. Денни задумался.

– А если штанины по колено отрезать и соорудить заплатку? Или… Ой, не знаю, не знаю. Зашью – а ты начнешь кувыркаться, и все снова поползет. Диль, а ты есть не хочешь?

– Не задавай глупых вопросов, – отозвался Диль с шутливой назидательностью. – Оттого, хочу я есть или нет, еда не появится сама собой.

– Сама собой не появится, – лукаво сморщился Денни и выудил из своего рюкзачка увесистую краюху хлеба. – Мне в той деревне почему-то одна тетка дала. Втихую. Почему так?

Ответа он, собственно, и не ждал, хотя Диль мог объяснить. Он не стал устраивать представление в той деревне, хотя у них не было уже не только денег, но и еды. Увидев бесформенные штаны мужчин и еще более бесформенные платья женщин, он поискал глазами остроконечную крышу храма Непорочной, нашел и отказался от мысли попытаться заработать даже чисткой хлева. Почитатели Непорочной не приветствовали чужих, а тем более бродяг, а тем более одетых в светлые рубахи, а уж какие мысли могли зародиться в их головах при виде мужчины, путешествующего с мальчиком, и думать не тянуло. Диль вообразил себе, как они отреагируют на акробата в трико, столь явно демонстрирующем его мужское строение, и усмехнулся. Могут, конечно, и камнями побить, но это вряд ли, а вот навозом забросают точно. Ему одного такого урока хватило, причем очень-очень давно.

– А почему ты плечо трешь? – осведомился неугомонный Денни. – Ушибся?

– Потянул. Не волнуйся, это сущая ерунда. Крапивой потру, она разгоняет кровь.

– Крапи-ивой? – ужаснулся мальчик. – А мазь не лучше?

– Мазь-то, само собой, лучше, только она кончилась еще до того, как мы встретились. А она денег стоит. Что лучше купить: еду или мазь?

– Или трико, – глубокомысленно протянул Денни. – Я тебе сейчас нарву крапивы, а ты пока подумай, почему бы не пойти на ярмарку в Косте. О ней все только и говорят. На ярмарке же можно лучше заработать, чем в этих убогих деревушках? – Он вдруг замолчал и шепотом спросил: – Диль, ты никогда не заходишь в крупные города. Тебя ищут?

– Нет, малыш. Меня не ищут. Клянусь.

Успокоенный Денни поверил, бросил трико и умчался в кусты, откуда донеслось тихое повизгивание. Да, в этих местах не было недостатка в крапиве. Диль с удовольствием съел свой кусок хлеба, как всегда с голодухи показавшийся необыкновенно вкусным. Придется идти в Косту. Придется. Выбирать не из чего. Действительно обрезать штанины и сделать заплатки. Или наоборот – верх отрезать и выступать с голым торсом, это, конечно, вульгарно, но может привлечь внимание женщин, потому что сложен Диль хорошо… правда, акробат не может быть сложен плохо. Так, глядишь, лишняя монета перепадет…

Ладно хоть везло с погодой. До встречи с Денни постоянно шли дожди, больше всего страдали одежда с обувью, и без того прочностью не отличавшиеся. Башмаки и вовсе грозили развалиться, хотя Диль изо всех сил за ними ухаживал. Не хотелось с ними расставаться. Совсем не хотелось. Он старался идти по обочине дороги, где, конечно, не было суше, однако все лучше заполненной грязью колеи. Наверное, стоило разуться и шлепать босиком, и будь хоть чуточку потеплее, он так и сделал бы. Куртка держалась из последних сил. Надо бы просто остановиться и основательно просушить все. Сплести навес, развести костер, воды вскипятить… еще б хоть что-нибудь к этой воде, потому что в кармане имелся ровно один диггет, на который можно купить разве что хлеба. А до ближайшей деревни еще полдня пути. Посуху бы меньше, но где его взять, это самое посуху…

Диль поправил капюшон, поправил рюкзак и перестал думать. Это помогало. Отключаешь разум, оставляешь немного рефлексов и вдруг обнаруживаешь, что маячат уже впереди высокие черепичные крыши аккуратной деревни. Богатой деревни. С одной стороны, это хорошо, потому что нищие не платят. С другой – плохо, потому что богатые не любят грязных бродяг.

Темнело. Он постучался в первую же дверь и смиренно попросил разрешения переночевать в сарае. Ему учинили настоящий допрос, и убедились, что он ничегошеньки не скрывает, не имеет ни злого умысла, ни оружия, кроме небольшого ножа. Нож осмотрели придирчиво, зачарования не обнаружили.