Лоис Буджолд - Проклятие Шалиона

– Рейна Исель и принц Бергон у себя?

– Нет, милорд. Они недавно отправились в храм на церемонию посвящения лорда ди Джеррина и принца Бергона.

Новая рейна, как и предполагалось, избрала генералом ордена Дочери ди Джеррина. Назначение же Бергона на пост генерала ордена Сына, с точки зрения Кэсерила, было блестящим шагом, передававшим управление основными войсками царственной чете. Кроме всего прочего, это убирало яблоко раздора со стола могущественных лордов. Идея назначить Бергона генералом Сына принадлежала Исель, они обсуждали ее на совете перед отъездом из Тариона. Кэсерил подчеркнул, что сейчас не стоит лишать верного ди Джеррина поста, который он так страстно желал получить; кроме того, ди Джеррин уже немолод, и через некоторое время управление войсками ордена Дочери тоже будет передано Зангру.

– О! – вскричал Палли. – Так это сегодня? А церемония еще не кончилась?

– Полагаю, нет, марч.

– Если я потороплюсь, возможно, успею к концу. Кэсерил, можно, я оставлю тебя заботам этого милого господина? Милорд управляющий, присмотрите, чтобы он отдохнул. Он совсем не настолько оправился от последней раны, как будет пытаться вас убедить.

Палли развернул лошадь и весело отсалютовал Кэсерилу.

– Вернусь и обо всем тебе расскажу!

В сопровождении братьев ди Гьюра он поскакал обратно к воротам.

Грумы и слуги занялись багажом и лошадьми. Кэсерил, как ему показалось, с достоинством отказался опереться на руку управляющего – во всяком случае, пока они не дошли до лестницы – и направился к жилому зданию.

– Ваша комната по приказу рейны теперь в башне Иаса, – остановил его управляющий, – чтобы вы находились поближе к ней и принцу.

– О! – он был рад это слышать. Кэсерил повернулся и зашагал к башне. На третьем этаже находилась резиденция Бергона и его ибранской свиты. Судя по всему, принц сознательно отказался от покоев Орико в качестве официальной спальни. Кэсерилу дали понять, что Бергон не ночует в своей комнате. Исель заняла покои Сары этажом выше. Комната Кэсерила оказалась рядом с покоями принца. Кто-то заботливо перенес сюда все его вещи из старой спальни, а также разложил на кровати новую одежду для вечернего банкета. Кэсерил подождал, пока слуги принесут воду для умывания, затем выпроводил всех и послушно улегся отдыхать.

Он выдержал десять минут и встал, проковылял по лестнице наверх осмотреть свой новый кабинет. Узнавший его слуга посторонился и пропустил его внутрь. В комнате, которую Сара отводила своему секретарю, теперь, как и ожидалось, все было завалено бумагами Кэсерила: бухгалтерскими книгами и счетами по прежнему хозяйству Исель, к которым добавилось несметное количество новых. Что было неожиданностью, так это опрятный темноволосый мужчина лет тридцати в серой мантии Отца, сидевший за его новым столом. Он что-то выводил в одной из хозяйственных книг Кэсерила. Распечатанная корреспонденция лежала от него по левую руку, большая стопка написанных писем – по правую.

Он поднял глаза и вежливо, но прохладно спросил:

– Чем могу вам помочь, сэр?

– Я… извините, я не думал, что здесь кто-нибудь есть.

– Вы кто?

– Я – служитель Боннерет, личный секретарь рейны Исель.

Рот Кэсерила открылся, потом закрылся. «Но это же я личный секретарь рейны Исель!»

– Временное назначение, да?

Брови Боннерета взлетели вверх.

– Я полагаю, постоянное.

– А как вы получили эту должность?

– Меня рекомендовал рейне старший настоятель Менденаль.

– Недавно?

– Прошу прощения?

– Вас назначили недавно?

– Две недели назад, сэр, – Боннерет с легким раздражением нахмурился. – О… у вас, видимо, есть преимущество передо мной?

«Увы, все наоборот».

– Рейна… не сообщила мне, – выдавил Кэсерил.

Так он уволен, смещен со своей должности? С другой стороны, пока он медленно выздоравливал, не могла же Исель обходиться без секретаря, кто-то должен был делать эту работу. Да и почерк у Боннерета, как заметил Кэсерил, был замечательный. Морщина между бровями нового секретаря углубилась. Кэсерил добавил:

– Меня зовут Кэсерил.

С Боннерета в одни миг слетела вся суровость, сменившись благоговейной улыбкой, которая встревожила Кэсерила еще больше. Он выронил перо, разбрызгав чернила, и вскочил на ноги.

– О милорд ди Кэсерил! Я польщен! – он низко поклонился. – Что я могу сделать для вас, милорд? – теперь в его вопросе звучали совсем другие интонации.

Такое обращение смущало Кэсерила сильнее, чем давешняя холодность. Он пробормотал несколько невнятных извинений за вторжение, сослался на усталость с дороги и спустился к себе.