Гильберт Бриссен - Librum Profugi

Мы выбрали его не случайно — Либер Кламорис называл его «вторым сердцем пламени, корой внутреннего дерева, знаменем ярости и дымным плащом верных». Насколько я понимал собственный текст, красный слой знаков позволял эффективно управлять ресурсами тела, направляя их в нужное русло независимо от состояния духа. Быть может, когда–то это станет бесполезным, но сейчас это казалось предметом первой необходимости. Соу тоже казалось, что лишние шансы выжить никогда не помешает иметь при себе.

На этот раз действовать следовало быстрее — рисунок должен был быть нанесен под лучами заката, а зимой они пропадали довольно быстро. Впрочем, он был не слишком сложен — основная масса знаков приходилась на область сердца, от середины груди до середины спины. На диаграммах в книге это выглядело довольно похоже на лоскут причудливо снятой кожи, что само по себе было несколько неприятно. Полоска знаков также проходила вдоль позвоночника, и немного деталей чертежа расположились в районе печени, смешиваясь с большим серебряным кругом.

Новокаин на этот раз подействовал даже немного быстрее, и Соусейсеки принялась быстро рисовать общие детали узора, стараясь не заслонять их от света из окна. Несмотря на онемение, мне показалось, что линии холодны, словно снег. С каждым новым знаком это ощущение росло — по коже пошли мурашки, кончики пальцев заледенели. Но почему? Ведь Либер Кламорис говорил о пламени?

-​ Мастер, все в порядке? Ты сильно побледнел.

-​ Д..да, продолжай. Надо законч.чить д.до ночи.

-​ Тебе холодно?

-​ Оз.зноб.б.

Соу закончила рисунок на сердце и мне показалось, что я пропал. Пульс становился все реже, в глазах темнело. Я чувствовал прикосновения льда у позвоночника, а когда линии перешли на живот, я стал прощаться с жизнью — в мыслях, конечно, потому что стук зубов не дал бы мне произнести ни слова.

-​ Мастер, очнись, МАСТЕР!, — крик доносился издалека, а вокруг бушевала пурга. Ледяной ветер проникал повсюду, снежное крошево секло кожу, а под ритм стучащих челюстей можно было отплясывать чечетку.

- ​Соусейсеки, я ошибся?

- ​М..а..ст…еррр..

А потом я услышал мелодию вьюги. Это было что–то вроде вальса, легкое, кружащее, блестящее искрами снежинок. Услышал и изменил. В самом сердце этого изящного вращения появилась трещина. Тяжелая, извилистая, свинцовая трещина, расколовшая совершенство на части, заменившая воздушную легкость мрачной массой вертящихся шестеренок и скользящих поршней. Металл выбрасывал искры и клубы пара, нагревался в своем бешенстве движения. Нагревался.

-​ Мастер!!!

-​ Все в порядке, все уже хорошо, Соу. Я справился.

-​ Ты чуть не умер, пока справлялся!

-​ Ты не представляешь, как это прекрасно.

-​ Умирать?!

-​ Нет. Я не могу рассказать, у меня нет слов…это неописуемо!

-​ Что? О чем ты?

-​ Я уже не просто человек. Я машина.

Я и вправду не знал, как описать то, что происходило. Мое тело перестало быть теплой оболочкой разума, непонятной и нуждающейся в управлении и заботе. Как описать знание о работе всего внутри — даже не знание, чувство. Как передать мощь струящейся по жилам крови, яростные схватки миллионов бактерий и лимфоцитов, ураганы вдохов и выдохов, идеальное подчинение импульсам нервов, сияющую паутину мозга с искрящимися разрядами мыслей? И все это теперь могло подчиняться не сбивчивым и противоречивым командам таящегося внутри духа, а стройной схеме задач и программ — которую еще предстояло создать. Безграничные возможности — но пока только возможности…

Линии погасли, и я вернулся обратно, в привычный мир пяти чувств.

- ​Теперь уже точно все, Соу. Я попробую объяснить.

- ​Мне уже казалось, что ты сошел с ума.

- ​Поверь, я был недалеко.

-​ Что с тобой делали красные знаки? Ты был синее вод зимнего моря, и почти такой же холодный, почему?

-​ Знаки набирали тепло, чтобы ожить. Либер Кламорис мог бы подсказать, что чертеж стоит наносить как минимум в сауне!

-​ Что за «сауна»?

-​ Очень жаркое место, позже подробности. Но эффект у красной сети невероятен!

-​ Ты говорил, что стал машиной.

-​ Я сломал ледяное очарование серебром, а затем смог заглянуть внутрь себя.

-​ Не понимаю. В свой сон?

-​ Нет, нет. В устройство своего тела — вплоть до мельчайших деталей. Увидеть, ощутить, как это работает и возможно, управлять.

-​ Что–то не похоже на описание, но в любом случае опасно. Присмотрись, прежде чем экспериментировать.