Игорь Мерцалов - Три дня без чародея

— Выгодно для него дело оборачивается, — пробормотал Упрям.

— Что? — переспросил Велислав. — Ах, ты опять за свое! Ну, тут я тебе указчиком не буду, у самого должно ума хватить, как вести себя. Слушай дальше. Все надеются, что ближайшие дни пройдут спокойно. В том особое настояние Совета: нельзя срывать волшебные торги. Оправдают ли Наума, обвинят ли — нельзя тревожить гостей ярмарки. Почти все уже прибыли. Завтра Большой Смотр, и проведет его, по случаю хвори Наума, Бурезов. А ты вместо Бурезова у него же в помощниках будешь.

Первым побуждением Упряма было возмутиться: как так?! Помилуй, князь, ведь знаешь, что я про него думаю, зачем же этак измываться? Но счастливая мысль пришла в голову: пожалуй, хороший случай выпадает… Ибо Большой, или Надзорный, Смотр — это проверка тех, кто прибыл на волшебные торга: не везут ли запретного товара? В большей степени — это дань обычаю: ведь ясно, что замысливший обман воровской товар выкладывать не станет, и все же.

— Добро, князь-батюшка. Как всегда, поутру начнем?

— Как всегда. Смотри же, не оплошай, отрок. Надеюсь на тебя.

Ну да, как же, надеется он!.. Упрям поймал себя на совершенно недостойном озлоблении. Даже жутковато стало — на кого он, отрок безусый, посмел косо посмотреть? На самого князя! И стыдно было ему за злость свою, и горько. И вместе с тем — неизъяснимо радостно. Как будто сломал он какие-то невидимые оковы. Что мне теперь князь, если он не прав предо мной?

Недостойные мысли, подлые. Вот тебе и «люди из одного теста». Вдвойне горько — докатился!..

— Еще одно. По силам ли тебе указать, где навье логово?

— Пока что нет, — ответил Упрям. — Прозреть чарами мне не удастся, наверняка враги защитили себя могучими заклинаниями. Но есть одна возможность: пес мой, Буян, тот самый, — если удача будет, непременно логово разыщет.

— Хорошо. Есть у меня подозрение, что «большое дело», о котором ты сказал, это нападение на принца Лоуха. Если удастся оно, да еще в такие дни, страшусь подумать, что решат венды и прочие ромеи. Так что очень важно сейчас отыскать вражье становище.

— Сделаю что смогу. Если прикажешь, отыщу ратные обереги, снабжу твоих дружинников.

— Не стоит, — помедлив, ответил князь. — Да и не успеть — я навстречу Лоуху подкрепление сей же час высылаю.

«Не верит!» — молнией проскочило в голове.

— Разрешишь идти, князь-батюшка?

— Говорил же — не лги, — жестко сказал Велислав. — Вижу: противу сердца меня батюшкой величаешь. Озлобился… Ладно, ступай себе с добром.

Упрям встал, но отчего-то ноги еле волоклись. Не покидало чувство, будто что-то очень важное осталось недоказанным. Однако в этот миг вновь заголосил «петушок» за пазухой князя, и Велислав, извлекая его, указал жестом: Разговор окончен, иди.

Невдогад поймал Упряма у бокового хода, из которого вынырнул быстрой тенью, немного испугав дружинников Ласа, уже шагавших справа и слева от ученика чародея. Цапнул за руку — и вбок:

— На два слова…

Вздрогнувшие охранники переглянулись и стали перешучиваться насчет Упрямовых зелий, в бесплодной попытке доказать себе, что ничуть не испугались.

Во взоре Невдогада отчетливо читалась жажда убийства

— Слова заветные… где? — срывающимся шепотом спросил он, утягивая Упряма поглубже.

— Соизволил-таки вспомнить. — Ученик чародея деловито отстранился. — Со мной они, тебя дожидаются. Только отдам их тебе с одним условием.

— Что?! Забываешься, Упрям. Запамятовал, с кем говоришь?

— Да нет, отчего же? Только все равно не отдам, пока не пообещаешь кое-что. Потом — хоть на лобное место волоки, а сейчас в обмен на заветные слова — свое честное давай.

С минуту казалось, что Невдогад всерьез обдумывает: лучше ли зарубить Упряма или все-таки задушить голыми руками. Но, проглотив ярость, он спросил:

— И чего потребуешь, чародей-недоучка?

Оскорбление Упрям мимо ушей пропустил — не до обид сейчас. Поругаться и после можно будет, когда все минует… если минует. И если его в самом деле на лобное место не сволокут.

— Обещай, что, пока я не разрешу, ни князю, ни кому-либо еще о преступных торгах ни единого слова не промолвишь,

Невдогад отступил, щурясь:

— Вот как? Скрыть ото всех… а когда же разрешишь? Небось, когда торги уже закончатся?

— Это ты о чем думаешь? — рассердился Упрям. — Что продался я? Или в вину Наума веришь уже?

— В это нет, — ответил Невдогад почти спокойным голосом. — Но твое условие я глупым считаю. И скажи спасибо, что только глупым, а не преступным!