Айше Лилуай - Я наблюдаю за тобой

- В чем дело? – громко спросила Эидис, видя дочь в таком возбужденном состоянии.

Келда пронеслась мимо, даже не отреагировав на ее голос. Не сбавляя темпа, девушка ворвалась в гостиную, где за столом, с которого убрали скатерть, сидели оба Брока, Ойвинд и Хэвард.

Гутфрит начал было произносить приветствие, однако Келда тут же бросила, упав на стул:

- У меня срочный разговор!

- Келда, а мы, знаешь ли, тоже обнаружили… - начал Ойвинд.

- Потом! У меня сейчас нет времени!

- Да что такое, Келда? – недоумевал Хэвард.

- Ойвинд, - все еще тяжело дыша, начала девушка. – Ойвинд, ну-ка назови мне еще раз имена троих друзей Томаса Сорбо, которых он приводил в тот старый трактир много лет назад.

- Зачем?

- Затем! Назови!

Растерявшийся было Ойвинд быстро взял себя в руки и начал припоминать…

- Так… Эээ… Одно имя Йохан так и не смог вспомнить. А два других были – Бен Ллойд и Джек Кейн. А что?

Келда побледнела.

- А то, - выдавила она с трудом, - что этот самый Джек Кейн двадцать лет назад похитил Вигдис Брок и Бергдис Норсенг. Сейчас все объясню. Только быстро.

Оставалось пятнадцать минут до начала суда.

На поле уже собралась приличная толпа. Да и нетрудно было предположить, что так оно и будет: жители деревни были настолько потрясены и возмущены смертью юного Сорбо, что просто не могли не прийти и не посмотреть своими глазами, как будут судить убийцу.

Люди стояли на ногах, некоторые поднимались на цыпочки и вытягивали шеи, чтобы было лучше видно то, что происходит впереди. Здесь были некоторые знакомые Келде рыбаки, какие-то ремесленники в запыленных костюмах, даже некоторые учителя и воспитатели, у которых сегодня не было занятий. Работая локтями и при этом смущенно извиняясь перед всеми, девушка начала пробираться все ближе к первому ряду: она как-никак свидетель!

Она даже не заметила, как толкнула в бок юного Гарольда, когда проходила мимо. Причем довольно сильно. Тот тихо охнул и тут узнал девушку.

- Келда! А ты куда это?

- Не приставай, Гарольд, не до того!

- Тоже пришла посмотреть на преступника?

Келда хотела пройти мимо, но злость, родившая у нее в груди после этих слов глупого мальчишки, не дала ей сдвинуться с места. Развернувшись к Гарольду, она ткнула пальцем ему в грудь и так свирепо поглядела на него, что бедняга растерялся.

- Нет, в отличие от тебя и большинства из тех, кто нас окружает! – раздраженно заявила девушка. – Посмотреть на преступника?! Он вам что, затравленный зверь, которого держат в клетке, чтобы можно было показывать на него пальцами и тыкать в бока острыми копьями ради удовольствия? Это варварство, Гарольд. И в наше время многие от этого недалеко ушли!

Гарольд начал запинаться.

- Да ладно тебе, Келда, - торопливо сказал он, отводя от себя ее руку. – Я ведь ничего такого не…

- Умолкни, - бросила Келда и продолжила свой путь к центру.

Оказавшись, наконец, где-то в третьем ряду, она остановилась, поскольку внезапно ощутила робость. Стоять прямо перед судьей и чувствовать, что в любой момент подсудимый тебя заметит и узнает… Ну, нет. Лучше здесь. Безопаснее.

С ее места Келде, тем не менее, все было видно.

Деревенский суд, по правде говоря, не представлял собой ничего серьезного. В их маленьком поселении даже не было ни одного настоящего судьи: этот незаменимый участник судебного заседания выбирался народом за несколько минут до начала процесса. Прокурора тоже, как правило, не было: в обвинении большую роль играл сам потерпевший, а вопросы задавал судья. Конечно, чаще всего обвиняемые прибегали к помощи адвокатов, однако это были, как правило, не профессиональные юристы, а какие-то независимые люди, которые вызывались добровольно. О двенадцати присяжных вообще речи не было. Судья решал все сам, иногда ориентируясь на волю присутствующего народа.

Посреди круга, образованного жителями деревни, стоял стол, за которым восседал герр Харальсон (очевидно, его уже успели выбрать судьей), перед ним были разложены какие-то бумаги, но многие понимали, что это больше для вида. Напротив стола стояла какая-то дряхленькая кафедра, на которой лежала Библия, а по левую руку от Харальсона на низком табурете сидел обвиняемый. Лицо его было бледным, но глаза смотрели прямо на судью. На продырявленной светлой рубашке еще виднелось темное кровавое пятно. За спиной арестанта молча, будто три статуи, стояли местные жандармы.

Судья поправил очки и прокашлялся, видимо, намереваясь начать, но тут из толпы смело вышел какой-то наглый пожилой человек, который встал прямо перед судейским столиком.